Веселая и немного грустная песня.
Под неё танцевали в одном городке, который проезжал Хаджар в своих странствиях. Девушка, босая, в простецком платье кружилась под ноты бардов, народ веселился и гулял. Они справляли какой-то праздник. Пели, пили, веселились. Смеялись дети. Старики вспоминали былое, а молодые краснели и смущенно подходили друг к другу.
А девушка танцевала посреди этого так, будто завтрашний день никогда не наступит. Разноцветные ленты в её волосах. Звонкие браслеты на запястьях. И куполом разлетавшийся подол платья.
Хаджар возвращался с войны, в которой участвовал наемником.
Всего три дня, как он с фронта.
А город гулял и веселился.
И это, наверное, было одно из самых прекрасных зрелищ, которые когда-либо видел Хаджар за всю свою жизнь.
– Это было крас…
Аркемейю перебил звук слетевшей с петель двери. В помещение ворвались стражники.
– Хадгир из Да’Кхасси, – лязгая стальными сапогами вперед вышел их командир. – за неуплату долга по займу, мы изымаем все принадлежащее вам имущество, а вас самого забираем на каменоломни, где вы будете должны отработать долг!
Порой планы Хаджара не только для окружающих выглядели безумными, но и для него самого…
Глава 1169
Командир шагнул к Хаджару, но тот спокойно поднял дрожащую ладонь. Не от страха, а просто ему было тяжело удерживать её на весу.
— Не утруждайтесь, достопочтенный, – опираясь на трость, Хаджар поднялся из-за стола.
Ладонью, во тьме, он нашарил его край и, на ощупь, направился к выходу. Двое стражников шагнули в его сторону, но на этот раз руку поднял уже их командир. Его доспехи звенели чуть глуше, чем у остальных – были тяжелее и массивнее.
За Хаджаром отправили не просто рядовых стражников, а дворцовую элиту. От них веяло силой, соразмерной той, которой обладал командир охраны каравана.
Надо же… и ведь Хаджар, какое-то время, действительно полагал, что Город Демонов в Страшной Впадине — ничто иное, как пристанище для беженцев. Но вряд ли элитные войска демонов покинули свои территории ради служения простому Лорду.
Это было попросту невозможно.
– Я уважаю тебя, старик, – произнес командир. — может, если бы ты был моложе на несколько сотен веков, мы бы скрестили оружие в достойной схватке. Вечность свидетель — мое сердце скорбит о том, как я вынужден обходиться с тобой, старый воин.
Хаджар никак на это не ответил.
Он впереди, командир стражи следом, а его подчиненные – позади. Такой колонной они вышли на улицу. Запахи, ветер, гулкое эхо — все это сразу обволокло чувства Хаджара увесистой пеленой.
Если сравнивать со слухом — его, пребывавшего до этого в тишине, оглушило канонадой. Если со зрением – то сродни тому, как из тьмы выйти на яркий, полуденный свет.
— Достопочтенный Хадгир! – закричал кто-то из толпы.
Будто живой организм, она шуршала, топтала, источала смесь запахов и все это сливалось в особую симфонию.
— Куда вы его ведете?
— Он не сделал ничего плохого!
– Достопочтенный Хадгир спас моих детей!
— И моего отца!
— Он нам всем здесь помогает, не прося ничего взамен!
– Где вы были, когда мы начали голодать?!
– Немедленно отпустите его!
– Что вы делаете?! У вас нет чести.
Подобные крики звучали со всей улицы. И, чем больше их было, чем громче они становились, тем больше народа их слышало и сворачивало с проспекта на улицу, чтобы влиться в грохочущий вал нарастающей волны недовольства.
Хаджар, пребывая во тьме, представлял себя идущим по сухому хворосту. Каждый его шаг вызывал растущую в геометрической прогрессии череду треска. Но самое главное заключалось в ином – было достаточно всего одной искры, чтобы хворост вспыхнул пожаром.
До скрипящих рессор телеги, от которой пахло мокрой сталью (видимо на каменоломни его повезут в клетке), оставалось всего несколько метров, как Хаджар замедлил шаг.
Идущий позади командир стражи был слишком поглощен тем, чтобы сдерживать толпу барьером своей воли, так что для него старик впереди оставался лишь раздражающим фактором, испортившим погожий денек и не более того.
Он столкнулся с ним на полушаге и Хаджар, выронив трость, полетел на камни мостовой.
Было больно.
Простая, физическая боль. Не эфемерная от чьих-то техник разума, не душевная, а простая – физическая. Он уже почти и забыл, какова она на вкус.
Будто твердый кусок сыра, застрявший между зубов. Тупая и не пропадающая.
– Что ты наделал?!
– Они бьют достопочтенного Хадгира?!
– Что?! Стражники подняли на него руку?!
Хворост начал дымиться, но все еще не вспыхивал.
– Стоять, – процедил командир своим люд… подчиненным. – Оружие не использовать.
Ноги, копыта, лапы, когти – все это сливалось в поток шорохов, окружавших Хаджара, сжимая свое кольцо все крепче и крепче.
Люд… проклятье… демоны окружали телегу со всех сторон. Они негодовали. Что-то кричали в сторону стражников, сжимали “кулаки”, но пожара так и не вспыхивало.
Хаджар почувствовал где-то рядом запах молодого дерева. На нем еще остались следы дешевой стали… следом ветер принес запах молока и чего-то сдобного.
Так пахли дети.
Пока командир пытался поднять Хаджара на ноги, а остальные стражники держали оборону, никто не заметил сформировавшегося между пальцами старика маленького лезвия из ветра.
Никто не обратил внимания, как оно пролетело между несколькими демонами, а затем все стихло.
Как хворост, перед тем, как заняться пламенем, смолкает в своем треске, так же и толпа затихло, перед тем как прошептал отец, держащий на руках ребенка:
– Они убили Дугадуга… убили моего сына…
– Я же сказал стоять! – гаркнул командир.
– Это не я.
– И не я.
– Никто из нас…
Хаджара вздернули на ноги. Судя по тому, как запахло вблизи, командир попытался заглянуть ему в глаза, но не получилось.
– Ты… старик…
– Они убили моего ребенка! – взревел потерявший сына демон.
Кто первым из толпы схватил камень или палку – уже не важно. Хаджар никогда не собирался вставать впереди колоны бунтующих демонов или помогать им строить баррикады. Он должен был лишь высушить землю под их ногами, а затем бросить туда искру.
Даже если этой искрой стала жизнь ни в чем не повинного демоненка… который, однажды, стал бы охотиться на людей. Может этим Хаджар оправдывал себя?
