– Дядь Хаджар, а кто сильнее – ты, или кузнец Васанг из деревни Щуплень?
Хаджар им улыбался, махал, в кого-то даже бросил снежком, но шел не останавливаясь. Он уже не совершал той ошибки, что прежде, когда решил пообщаться с детьми.
В тот раз они повисли на нем гроздьями и терзали вопросами и расспросами вплоть до самой ночи. Так замучили, что если бы не подоспевшая на помощь Аркемейи, которую дети (да и не только они) считали волшебницей, причем не ясно – злой или доброй, то сидеть Хаджару с деревенским выводком и всю ночь.
Свернув с главной улицы (по совместительству – единственной) Хаджар направился через вырубку к стоявшему особняком дому травницы, который, собственно, и латал вплоть до самых холодов.
Получившийся результат его полностью устраивал. Нигде ничего не подтекало. Не продувало. Было хорошо и тихо. Но все равно уже появились наметки, что можно сделать к сезону тепла.
Надо и крыльцо поправить. Колодец новый прорубить. Поднять землю, чтобы можно было вырастит на ней сад. А то на общем уровне корни деревьев будут с колодцем за воду биться. А так – на пластах повыше попьют.
Да и баньку, может, срубить. Сам Хаджар в бане не топился ни разу в жизни, но Медведь Догар отзывался о ней так, что Хаджар до сих пор помнил.
А вот года через два можно будет подумать о том, чтобы рядом со старым срубом ставить новый – на две комнаты побольше, с хорошей горницей и двумя печами.
Так, просто на всякий случай и чтобы…
Хаджар остановился и, с усталым вздохом, размял, с хрустом шею и плечи.
– Господа, – окликнул он шестерых мужчин. – чем обязан?
И заранее было понятно, что ничем хорошим.
Глава 1196
— Ты Хаджар Дархан? – вперед подался самый крупный из шестерки. И, судя по тому, что у всех у них был один, как под копирку, пышный нос картошкой, то, кажется, это были братья.
– Я.
— Значит муженек ведьмы этой, да? – второй, как будто с песни барда или рассказа бродячего сказочника, имел писклявый голос и щуплую комплекцию.
Интересно, их с одного гончарного станка лепили. В том плане – всех мелких бандитов широкой дороги.
— Не уверен, что она ведьма, — задумчиво протянул Хаджар. – но предположим. А в чем вопрос?
— Вопросов нет, муженек, — последнее слово громила произнес с явной издевкой. – жинка твоя брату моему зелье споила дюже хреновое. У него после этой настойки с женщинами… не получается.
Один из шестерки, видимо тот, про которого шла речь, зарделся и даже попятился назад.
Хаджар еще раз осмотрел братьев. Все примерно погодки, от старшего до младшего разница лет восемь, может десять максимум.
То, что они бандиты, сомневаться не приходилось. У одного, старшего, имелся даже мечишко. Именно мечишко, а не меч. На деле — перекованное лезвие от косы. Причем перекованное самостоятельно и не очень качественно.
Таким только пугать, да деревенских резать – от простой кожаной куртки погнется или сломается.
У остальных, в основном, ножи и топоры. Но тоже не боевые. Для разделки мяса, в основном.
Одеты не очень по погоде. Тепло, но явно зябко — кто-то даже дрожал. Немного чумазые, двое — с явное хворью. Глаза усталые, щеки и глаза впалые.
Внезапно Хаджар вспомнил один слух, который ему рассказал Ругах. О том, что в соседней деревне девочка пошла ночью гадать в лес на суженного, но…
Наткнулась на “злого человека”, который взял её силой. Вот только не знал он, что девочка была больна какой-то женской болезнью. И, видимо, не очень женской.
Аркемейя…
Моральный компас у охотницы показывал верное направление, но вот методы, которые она выбирала… можно было ведь в баронство весть направить. Там за этих братьев даже награда назначена.
Деревне бы не помешало. Может частокол новый поставили бы или “ратушу” подлатали.
– И что вы хотите, добрые люди?
Громила хмыкнул и медленно направился к Хаджару. Он принял спокойный тон собеседника и вежливые слова за слабость.
— Настойка стоила тридцать медных. Так что вороти деньгу обратно.
Глупости, конечно. Самое дорогое зелье, которое продавала Аркемейя, стоило десять. И то она его давала только односельчанам. Оно называлось “Жаркое Дыхание”. Помогало от воспаления легких. Самой распространенной хвори в такие сезоны.
Стоило что-то около восьми медных.
Тридцать же…
Хаджар убрал руку за пазуху и вытащил суму. Он швырнул её под ноги здоровяку.
-- Здесь сорок с мелочью. Берите и уходите.
Сорок медных. Целое состояние для крестьянина. По зиме же, когда любой промысел дело очень тяжелое и хитрое – два состояния.
Громила заулыбался и, подняв суму, убрал её уже себе за пазуху.
Хаджар же спокойно направился к дому. Он уже думал о том, как крепко сейчас обнимет жену и вместе они сядут за стол, но дорогу ему перегородил. Все тот же громила.
– Это деньга за зелье, – прогундосил он. – но есть еще и обида.
Хаджар промолчал. Он знал, куда направиться разговор.
– Прошу, – вздохнул он. – не надо…
И громила вновь понял услышанное так, как хотел понять.
Глупо…
Бандит засмеялся.
– Мой брат с женщиной три недели из-за этого зелья не лежал! И может уже никогда и не ляжет! Такое спускать нельзя! Так что, думаю, будет правильным, если вместо тебя, первыми в дом зайдем именно мы. А ты здесь пока посиди… до завтрашнего вечера посиди!
И громила вновь засмеялся.
Он был выше немаленького Хаджара почти на голову, но учитывая тулуп и шкуры, ему было сложно оценить комплекцию Хаджара. И вновь бандит сделал неправильный вывод. Он решил, что либо собеседник толстый, либо на нем слишком много одежды.
– “Что ты будешь делать, когда к тебе придут с войной?” – прозвучал в голове вопрос, заданный больше полугода назад.
– У меня в доме есть еще деньги, – произнес Хаджар. – позвольте мне зайти их отдать и разойдемся с миром.
Теперь засмеялся уже не только громила, но и его братья.
– Конечно позволим… завтра вечером! И спасибо, что сказал про деньги. Так мы не только с жинки твоей обиду спросим… поочереди, конечно, не звери же, но и деньгу возьмем.
Хаджар только вздохнул.
И, как назло, в этот момент Аркемейя, закутанные в шкура-одеяла, вышла на крыльцо. Разметались её черные волосы, зеленые глаза засверкали звездами, а белая кожа вспыхнула румянцем на морозе.
– Демоны и боги… – выдохнул громила. – братишка мой не врал, когда говорил, что она первая баба на все деревни…
