– Иногда я думаю, что было бы, Хаджар, если бы мои предки не предали Последнего Короля, – неожиданно перевела тему Тенед. Хаджар внутренне подобрался. Нет, она не могла знать. Или могла? Если знала, то почему молчала до сих пор и… – Смогли ли бы мы жить в мире с людьми? Или же те, как говорит Чин’Аме, рано или поздно бы подняли против нас оружие.
– Чин’Аме так говорит? – удивился Хаджар.
– Говорил, – кивнула принцесса. – мне рассказывали учителя. До тех пор, пока не произошла та история, он был уверен, что драконы и люди не могут жить в мире. Теперь, правда, утверждает обратное. За что его и не любят при дворе. Чин’Аме уверен, что ни одна раса не превосходит другую и единственное, к чему должен стремиться наделенный разумом, это к просветлению и единению с миром. Чтобы последнее не значило.
Да, это уже больше похоже на Чин’Аме, которого знал Хаджар. Впрочем, тот, кто не изменился с течением времени, либо уже давно мертв, либо попросту глуп.
Все меняются.
Всё меняется.
И даже дерево может стать богом, который едва было не погубил целый мир.
– Я пойду, Хаджар. Попробую поспать. Говорят, что в храме можно услышать голос бога. Может быть, человеческий бог захочет поговорить со мной.
Человеческий бог… Хаджар уже и забыл, что у разумных животных не было богов в прямом понимании этого слова. Лишь Великие Предки, которые жили где-то на Седьмом Небе, были равны по силе обитателям Яшмового Дворца, но не являлась богами в полном смысле.
Тенед развернулась и ушла к костру. Там лежала простая циновка, которая то и дело меняла цвет из-за отсвета горящего костра, сложенного из тех обломков, что удалось найти в храме.
Хаджар же остался ждать.
Благо, долго ему стоять истуканом не пришлось.
Как только все, кроме него самого, погрузились в крепкий сон, над правом плечом вспыхнул золотой шарик и что-то уселось на Хаджара.
– Между вами много общего, – хмыкнул Хаджар.
– Мной и Аксером? – переспросила Фрея.
Она выглядела, как и прежде. Миниатюрная, размером с мизинец, красавица в золотой броне и с мечом в ножнах. И могущественная настолько, что могла взмахом клинка превратить весь Порт Мертвых в выжженную долину.
– Тобой и Хельмером, – уточнил Хаджар. – вы оба появляетесь ночью, чтобы вас никто не видел. Как воры… Разница лишь в том, что один выходит из тени, а другой из свет. И более никакой.
Фрея какое-то время молча рассматривала фреску.
– Ты становишься мудрее, маленький воин, – произнесла, наконец, она.
– Из уст того, кто может поместиться на подушечке моего пальца, это звучит очень странно.
– А может и глупее, – слегка улыбнулась посланница богов. – у меня не так много времени, Хаджар Дархан. Так что слушай меня внимательно. Я пришла передать тебе, чтобы ты ни при каких обстоятельствах не искал Бессмертного, обитающего в лабиринте.
– У меня сделка с князем.
– Мои… хозяева, – последнее слово явно далось Фрее не без труда. – уладят этот вопрос. Если вы пройдете лабиринт, и ты не станешь искать Бессмертного, твои дела с Князем будут решены, а сделка аннулирована.
– Сделка, заключенная на крови? – с подозрением спросил Хаджар. – Разве она не так же крепка, как и Клятва Крови.
– Не глупи, Хаджар, – скривилась Фрея. – ты не хуже других знаешь, насколько любая клятва может быть легко нарушена. К тому же…
– К тому же, – перебил Хаджар. – нет ничего невозможного для тех, кто держит в своих руках перо над Книгой Тысячи.
Фрея промолчала. Но, как говорится, «молчание – знак согласия». И данная ситуация была лучшим этому примером.
– У меня мало времени, Хаджар Дархан, – зачем-то повторила Фрея.
– Я понял и с первого ра…
Боги не хотели, чтобы Хаджар встретился с Бессмертным в лабиринте. А в данный момент он находился в доме, как раз-таки, бога. Доме, который защищал их пот полчищ немертвых, выползших в ночь.
– Я же говорю, – улыбнулась Фрея. – ты становишься мудрее, маленький воин.
И она исчезла во вспышке золотого сияния.м
Хаджар же, обнажив клинок, выкрикнул:
– Мертвые идут!
Глава 1281
Пока остальные просыпались, а Абрахам оправлялся после глубокой медитации (может тоже не очень хотел беседовать с богами?) Хаджар уже выбежал на улицу, предварительно выбив ударом ноги двери.
Тяжелые, каменные створки вылетели осколками. С грохотом и пылью они полетели на мостовую. Серые облака поднимались в черное небо, тускнеющее в ядовитых ласках зеленого пламени.
Маленький щебень бил о ноги лошадей-скелетов, о чьи кости так замогильно бренчала их тяжелая броня.
– Высокое небо, – выдохнул Хаджар.
Перед его взором предстал перекресток и три отходящих от него улицы. Широких и просторных. По ним раньше ездили груженые телеги, а по кроям стояли палатки с торговцами.
Теперь же…
Теперь здесь были лишь мертвые. Их бесчисленное множество, в котором утопали улицы. В зеленом пламени, горящем внутри их глазниц, комках энергии, бьющейся вместо сердец, чувствовалась смерть. Костлявый Жнец стоял где-то за их спинами.
Хаджар ощущал на себе его взгляд. Его желание забрать, наконец, душу того, кто слишком часто избегал лезвия его косы.
Смерть чувствовалась здесь везде.
В ржании коней, в лязге оружия, которое мертвое тащили за собой, в воздухе, не наполнявшим легкие, а буквально засыпавшим их могильной землей.
Хаджар зажмурился и усилием воли отодвинул от себя разом усилившуюся атмосферу Порта Мертвых. Чтобы здесь не происходило, но атмосфера, которая еще днем не создавала особых проблем, разом горой трупов легла на плечи.
– Абендин, – донеслось со вздохом от куда-то из недр души.
Хаджар вздрогнул. То, что Черный Генерал с каждым годом становился все сильнее, всегда было для Хаджара понятной истиной. И недо-бога, но уже не человека, слабо сдерживал эльфийский яд. Внутри Хаджара все еще пылало наследие первого из Дарханов. Так что, со времен Пустошей, Хаджар прекрасно понимал, что однажды Черный Генерал сможет разорвать оковы и уничтожить душу своего невольного надзирателя.
Это был лишь вопрос времени. Так что именно поэтому, чтобы подстраховаться, Хаджар и уничтожил вторую копию наследия, тем самым сократив свой жизненный срок. Чтобы, даже если он проиграет в гонке с богами и демонами, то Черный Генерал все равно не достигнет своей цели и не уничтожит Безымянный Мир.
Но еще никогда прежде не случалось того, чтобы первый из Дарханов так свободно и легко демонстрировал свою волю в те моменты, когда Хаджар не был погружен в мир своей души.
