— Уже лучше.
Хаджар успел лишь обернуться, как ему в бок уже врезались тяжелые ножны. Его согнуло в три погибели и отшвырнуло на добрых семь метров.
Прокатившись по земле, Хаджар не без труда поднялся на ноги. На этот раз кости срослись чуть медленнее — Кафем умудрился повредить часть энергетических каналов. Они уже срастались с невероятно быстрой для адепта скоростью, но, все же, недостаточно быстрой.
— Стоит отдать должное, заблудший брат, — Кафем наклонился и поднял флакон с зельем. — ты сражаешься лучше большинства членов ордена. Может быть… на второй круг? Да, на второй круг. Но до первого и уж тем более до Приближенных Наставника — тебе еще далеко. Не знаю, зачем ты так активно пытаешься найти наше гнездо, но с такими силами делать тебе там нечего.
Хаджар поднялся и, взявшись за меч обеими руками, принял низкую стойку.
— Извини, — развел руками Кафем. — я уже получил то, за чем пришел. Так что — до новых встреч.
В ту же секунду, когда пространство рассек удар Драконьего Рассвета, начисто срезая несколько деревьев и рассекая пару валунов, фанатика, а так же его наемников, уже не не было. Их окутала черная пелена, а когда та исчезла, то вместе с ней пропали и бойцы.
— Проклятье, — выругался Хаджар.
Он опустился на траву рядом с Абрахамом, смирно жующим травинку.
— Ну, кажется, все в порядке.
Шенси поднялся и легким движением запястий сбросил с себя веревки.
— Не думал, что они так легко на это клюнут.
В то время пока остальные члены отряда так же довольно легко сбрасывали с себя путы, Абрахам подошел к Гаю и помог тому подняться на ноги.
— Вы…
— Склянка, мой полуликий друг, — Шенси похлопал Гая по плечу и улыбнулся. — она приведет нас туда же, куда держит путь этот блондинчик.
Хаджар ненавидел интриги… но это не значило, что он в них совсем ничего не смыслит.
Глава 1400
После вечернего происшествия было решено, на всякий случай, сменить место дислокации отряда. Предварительно, разумеется, Шенси и Иция запаслись жидким янтарем из камня Страдающего Бога.
Вообще яд подействовал лишь на Алба-удуна, который до сих пор находился в некоей прострации и выполнял любую команду. Не то чтобы отряд был сильно против — немного тишины и избавления от бесконечного словесного потока гнома всем пошло только на пользу.
Остальные же члены отряда, включая Густафа, слишком долго провели в контрабандно-воровском ремесле и успели озаботиться своим иммунитетом к различным видом яда. Ибо яд, как известно — принц ночной жизни.
Так что, сместившись на несколько часов пути южнее (сложно сказать, насколько огромное расстояние в этих часах умещалось, так как адепты их ступеней развития передвигались с немыслимой для смертных скоростью), они встали новым временным лагерем.
Без палаток — лишь расстелили циновки, чтобы медитация проходила чуть спокойнее и разожгли костер.
На зачарованной специальной магией карте отображалось местоположение Кафема, который держал свой путь на север — к топям, со странным названием — Эглхен.
А может странным оно казалось только Хаджару, привыкшему к тому, что в Регионах местности давали более… говорящие названия.
Там бы они назывались Топи Легкого Тумана. Или, быть может, Топи Серого Взгляда. Ну или еще как-нибудь так, чтобы ясно дать понять путнику, с чем тот будет иметь дело.
В общем и целом, было решено выждать столько времени, чтобы между Кафеммом с его наемниками и отрядом образовалось расстояние в пол дня пути. Так что до самого рассвета, кроме медитаций, делать было нечего.
Хаджар сам вызвался дежурить — опасность в виде разбойников и бродячих монстров еще никто не отменял. Он сомневался, что в ближайшие часы сможет спокойно медитировать. Хоть и было над чем. Короткая схватка в реальности с Кафемом стоило несколько тысяч поединков нейросети.
Но, тем не менее, Хаджар сидел и едва заметно касался пальцами струн Ронг’Жа. Музыка не шла от его сердца и он не знал почему.
— Смерть близко, генерал.
Хаджар отодвинулся, давая Гаю возможность сесть рядом на бревно.
Пляски пламени отражались на его серебристой маске, скрывающей половину лица. Лишь один раз, мельком, Хаджар увидел, что именно скрывает секирщик за этим «украшением». Этого было достаточно, чтобы понять, насколько крепкие узы дружбы связывали Гая с Шенси.
— Хррр, — Абрахам словно подтвердил мысли Хаджара храпом.
Видимо медитировали не все…
— Не спокойно на душе, Хаджар? — спросил, неожиданно, секирщик.
Не то, чтобы Гай редко когда разговаривал. Скорее… он вообще почти не разговаривал. Когда у тебя отсутствует половина рта и зубов, трепаться становится довольно-таки сложно. А чтобы его речь звучала понятно и легко, Гаю и вовсе приходилось использовать какую-то специальную технику.
В любой другой ситуации Хаджар бы проигнорировал столь бестактный вопрос. Но он не мог из уважения к тому, что Гай действительно намеревался поговорить — для него это было не так легко, как для Албадурта.
— Не знаю, Гай, — Хаджар тронул струну и та издала мелодичную ноту. Как давно уже не музицировал вместе со старым другом? — Не знаю…
— Смерть близко, — вздохнул секирщик. Его универсальный ответ на любое событие. — Сегодня она была ко мне ближе, чем обычно. Я почувствовал её дыхание на своем лице… на том что от него осталось.
Гай потянулся пальцами к маске, но так её и не коснулся.
— Спасибо, что пришел за мной, генерал.
— Мы пришли, — поправил Хаджар.
— Вы, — кивнул Гай.
Они немного помолчали. Только сейчас Хаджар задумался, сколько же лет было его собеседнику. Три тысячи? Четыре? Может пять с половиной? Да и сам он, учитывая все события, вплотную приближался ко второму веку. Сколько ему там уже? Сто семьдесят лет? Сто восемьдесят?
Этого срока хватило бы на три смертных жизни…
— Сколько сейчас живут смертные, Хаджар? — внезапно, словно подслушав мысли Хаджара, спросил Гай.
— Шестьдесят… может семьдесят лет, — пожал плечами Хаджар.
Он взял палочку и поправил её горящее полено. Угли благодарно зашипели и чавкнули серым поясом пепла. Жар от костра жадно облизнул руки, заставляя Хаджара в очередной раз вспомнить времена, когда он носил генеральский медальон.
Странно — почему он мысленно все чаще возвращался в те годы?
— Значит двадцать восемь раз…
— Что прости?
Хаджар, за все время их знакомства, почти никогда не общался напрямую с Гаем. И уж тем более он не видел, чтобы последний улыбался. И, если честно, предпочел бы этого никогда и не видеть больше.
