Выглядело создание вышедшим из кошмара Хельмера монстром.
— К нам пришло донесение, – глава стражи каравана протянул Хаджару письмо.
Тот развернул пергамент (печать была уже сломана) и вчитался. Там говорилось о том, что караван Эйте Лецкет пропал в аномалии. Прибывшие на место ищейки клана обнаружили следы двух выживших.
По слухам из соседних поселков и охотников за монстрами, они видели в этом районе мастера Ветер Северных Долин и воительницу Падающую Звезду.
– Это длинная история, — вздохнул Хаджар, возвращая письмо.
Он понимал настороженность Аль’Машухсана, но им с Лэтэей было нечего скрывать. И это понимал и сам глава охраны. Если бы двое адептов были бы как-то замешаны в гибели градоначальницы Лецкет, то вряд ли бы держали путь в столицу клана.
Тем более учитывая, что она находилась в другом направлении от пути следования каравана. А значит адепты делали весьма внушительный крюк.
— Расскажите? – спросил пустынник.
Хаджар указал ему на подушки, лежащие около невысокого столика с кальяном. Дилажанс, который они с Лэтэей выкупили, являлся резервным для самого Аль’Машухсана и был обставлен очень знакомо для Хаджара.
Аль’Машухсан подул на угли, распаляя их своим дыханием и, сделав несколько резких вздохов через трубку, позволил сорваться с уст облаку белоснежного, густого дыма.
— Будете? – спросил он, протягивая мундштук. – Табак из цветов Пальдашаха. Растет только на моей родине и… иногда напоминает мне о ней.
— У меня свое, - улыбнулся Хаджар, демонстрируя трубку. Но так её и не закурил. – Пытаюсь бросить.
– От чего же? – удивился Аль’Машухсан. – Когда мы вредим своему телу, то закаляем его.
Ну да, Хаджар помнил, что если он и другие любители “табака” обычно курили целебные сорта с добавлением врачебных трав, то пустынники предпочитали смеси “покрепче”.
– Просто проверить – смогу ли, – пожал плечами Хаджар. Он отвечал искренне и не кривя душой. – Смогу ли побороть привычку.
Аль’Машухсан хмыкнул и покачал головой. Он снова выдохнул облачко дыма. Оно просочилось через шторку, заставив Лэтэю закашляться и грозно зыркнуть в их сторону.
Караван ехал по живописным дорогам, раскинувшимся между двух высоких. Заснеженных горных хребтов, укрывших жесткими, но заботливыми объятьями долину с лесами, озерами и быстрыми, холодными реками. Осень вступала в свои права и деревья постепенно снимали изумрудные платья и надевали золотые.
Разноцветные, украшенные рубинами и аметистами, топазами и ониксом.
Осень всегда нравилась Хаджару больше. Не жарко. Не холодно. И не так однообразно, как летом или зимой. Спокойнее и умиротворенное, чем весной.
Забавно, что свои предпочтения он определил уже только на излете второго века жизни. Вот так живет какой-нибудь смертный свой краткий век, а умирает, так и не поняв – зачем жил.
К слову – Хаджар еще тоже пока не понял.
Медитации постоянно наводили его на сантименты. Почти как трубка. Поэтому и хотел бросить – хоть и не слукавил Аль’Машухсану. Просто не сказал всей правды.
– Это началось так внезапно, что я сперва и вовсе не понял, что происходит, – начал свой рассказ Хаджар теми же словами, что и Шакх. Действительно – описать аномалию тому, кто её не видел, почти невозможно.
Это как описать картину для рожденного слепым или дать услышать едва заметную мелодию тому, кто был богами лишен слуха. И все же – Хаджар попытался. Просто потому, что мог. Попытаться.
– Да будут Яркие Звезды милостивы к душе Эйте Лецкет, – Аль’Машухсан коснулся двумя пальцами – указательным и средним лба, а затем, на мгновение, прислонил их к губам. – Я не был с ней слишком хорошо знаком – пару раз наши караваны пересекались на бартерах, но не более того. С Айяном мы особо не ладили – не разделяли взглядов на защиту, – пустынник чуть промолчал. – вверенных нам лиц.
Видимо особой тайны из отношений Лецкет и простого наемника не делали. Впрочем – а зачем? Чужие Земли действительно славились своей демократичностью и свободой взглядов. Здесь отроду не жило ни королей, ни вельмож, ни императоров.
Свободные люди сами управляли своими землями так, как считали это необходимым. Да, у них тоже случались войны и распри, но, все же, они чем-то отличались от иных смертных регионов, погрязших в коррупции и междоусобной грызне за власть.
Здесь грызлись только за ресурсы.
– Она умерла достойно, – закончил свой рассказ Хаджар.
– И вы решили сделать такой крюк, чтобы рассказать об этом её родным?
Хаджар кивнул и выдохнул облачко дыма из трубки.
Рассказ затянулся до самого утра (пусть он и не мог рассказать всего), а некоторые привычки куда сильнее самых опасных противников.
– Славный поступок, – Аль’Машухсан сделал какой-то знак – видимо так салютовали на его родине. – Что же, песни о вас не врут, Безумный Генерал.
Хаджар промолчал. Почему-то в последнее время ему все меньше и меньше нравилось это прозвище…
– Если вы не против, я отправлю письмо в столицу, чтобы нас встретили. Может тело Эйте не здесь, но я чувствую, что за вами последовал её дух. Мы должны предать его погребальному огню и проводить с почестями и славой. Как и завещали предки, она жила свободно и умерла достойно и заслуживает памяти.
– Разумеется, – чуть склонил голову Хаджар.
Пустынник поднялся и погасил ладонью угли.
– Мы прибудем на третий день, так что – отдыхайте, мастер. Судя по вашему рассказу – вы заслужили небольшой перерыв.
С этими словами Аль’Машухсан ушел, оставив Хаджара в одиночестве.
Тот, продолжая курить свою старую, выточенную из смертных пород деревьев, трубку, смотрел на живописные природные пейзажи.
Определенно – осень нравилась ему куда больше.
Глава 1537
— Хаджар! — возглас Лэтэи вытянул его из медитации и вернул обратно в реальность. – Посмотри! Все картины, что я видела прежде, врали!
Отодвинув штору, Хаджар выбрался наружу и…
Он видел множество городов. От небольших приграничных фортовых построек Северных Королевств, до величественных строений древних Империй. Он бывал и в городах гномов, драконов и даже демонов. Видел издали крыши Тир’на’Ног — города, который и вовсе многими воспринимается не более, чем миф.
Но ничто из вышеперечисленного не шло ни в какое сравнение с тем, что открылось взору Хаджара. Он увидел перед собой город не только невероятных размеров, но и немыслимой красоты.
Здесь купола поднимались к самим облакам, а дворцы росли буквально друг на друге – такую иллюзию рождали холмы, вокруг которых вились жилые кварталы. Многоэтажные, каменные дома немыслимых конструкций и форм, буквально поджимали друг друга, наслаиваясь красными крышами друг на друга и создавая впечатление, будто они и вовсе – единая конструкция.
