Глава 1551
Хаджар сидел около костра. Позади него поднимались стены форта. Некогда прославленного на целую Империй, затем почти разрушенного, а теперь снова восстановленного.
Хаджар не мог их не узнать. Стены, служившие ему несколько лет домом. Стены, ставшие надгробием его названному брату — орку Степному Клыку, ушедшему в битве, жившему свободно и умершему достойно — на ногах и с оружием в руках.
Он видел флаг, реявший над фортом, и слышал команды, отдаваемые муштруемым солдатам. Даже сейчас, в закатный час, солдаты армии Лунного Ручья продолжали тренировку.
А еще смотрел на степь Ласкана, раскинувшуюся во весь горизонт. Здесь царила весна и зеленеющие травы покрывались румянцем медного блеска увядающего заката.
Трещали полешки.
– Здравствуй, старый друг.
Хаджар обернулся. К нему, из тени, вышел невысокий воин с горлянкой в руке. Около его пояса качались ножны с клинком, на лице застыли грусть и смятение. Волосы, стянутые в хвост и зеленые глаза. Он носил легкую броню и выглядел надменным и чванливым, но разбитым внутри.
Хотя теперь трещины словно затянулись, оставив после себя лишь старые шрамы.
Хаджар поднялся и крепко обнял своего товарища. Они простояли недолго, а затем опустились около костра.
Том Динос, принесший себя в жертву, чтобы спасти простых солдат в битве с Ласканом, когда Морган Бесстрашный едва не погубил обе армии, не знал ни погребения, ни тризны. Не осталось ни тела, ни доспехов, ни меча, чтобы проводить их в последний путь.
— Странно, да? – Том отпил из горлянки и, вытерев губы тыльной стороной ладони, повернулся к Сухашиму. – Что мы встретились именно здесь.
– Наверное, – только и ответил Хаджар.
Он взял длинную палочку и поправил несколько полешек в костре. Те вновь радостно затрещали и подняли хороводы искр.
— Чем занимаешься, Хаджар?
— А тебе не видно?
Том улыбнулся и снова отпил из горлянки. Он смотрел в огонь и думал о чем-то своем.
– Я не смотрю так далеко, Генерал, – ответил, наконец, некогда младший наследник Хищных Клинков. — Я сижу на пороге дома своих предков и жду сестру, друзей, племянника… надеюсь, что те не придут еще как можно дольше — когда дни бывают легки. А когда тяжелы, корю себя, но молю – поскорее навестить меня.
— И каковы обычно твои дни?
Том снова отпил.
– В последнее время они все чаще и чаще тяжелы, Генерал, – прошептал он. — Но давай не будем о грустном. Расскажи мне, лучше, о своих странствиях.
И Хаджар начал рассказ. Они сидели, болтали и смотрели на то, как застывший закат все не спешил и не спешил уходить за границы дальнего запада, а степь так и нежилась в медных разливах невидимой стали.
Костер все горел. Трещали поленья. И искры плясали, играя с тенями на лицах старых врагов, затем верных соратников, а под конец - преданных друзей.
– А как Парис? – спросил, через некоторое время, Том.
– У него все хорошо, – ответил Хаджар. – Я слышал последние песни о нем, что он отправился в регион Этенас – на поиски утраченных свитков старой магии. Взял с собой сына Эйнена – Шакура Кесалия.
– Этого лысого пройдохи? – засмеялся Том. – Вот уж компания путешественников… Не жалеешь?
Вопрос прозвучал так неожиданно, что язык Хаджара сработал быстрее, чем его мозг.
– О чем именно?
И снова эта улыбка. Том раньше никогда так не улыбался. Разбито, надменно, с насмешкой, с издевкой, но не так… не так, будто он теперь многое знал. Может, куда больше Древних, только не мог рассказать или выразить это словами.
– О том, что не отправился вместе с ними, когда была такая возможность.
Хаджар увидел в костре отсветы сцен прошлого. Когда он, будучи смертным, путешествовал вместе с этой парочкой по Империи Сажекс. Он увидел Азрею – её мощные лапы и острые, крепки клыки. Увидел её прекрасный стал и милой лицо с яркими глазами и длинными, заостренными ушами.
– Они ведь звали тебя отправиться дальше, генерал, – произнес Том и сцена изменились. Они прощались у города Седент – постаревший Хаджар, покрытый морщинами и шрамами. И все такие же молодые, немного наивные, и свободные Шакур с Парисом.
Шакур… за те несколько десятилетий он успел пережить душевные взлеты и падения, когда его возлюбленную пронзили стрелы наемников местного барона, у которого они служили в армии, а сам барон их предал за какие-то жалкие монеты.
Монеты, коим не было даже малейшей цены в Чужих Землях, но в другом месте – достаточно, чтобы забрать из-за них чужую жизнь.
– Нет, – ответил Хаджар.
Голос Тома стал тише и вкрадчивей.
– А если честно?
Хаджар снова посмотрел в костер. Как бы сложилась его жизнь, отправься он в странствие по просторам смертных регионов Безымянного Мира? Может Азрея все еще была бы с ним и не заплутала между двумя своими душами – звериной и людской.
Может жива и здорова была бы Аркемейя. Она нашла бы себе мужа и…
Хаджар улыбнулся.
Нет, не нашла бы. Скорее завела целый гарем из сотни горячих юнцов и меняла бы его каждые десять лет. Захватила бы небольшую страну и время от времени охотилась бы на демонов.
Эрахард, скорее всего, победил бы Чин’Аме и раскрыл глаза на правду Императору Драконов. Подземный Город демонов продолжал бы служить оплотом мелким демонам, а гномы в Рубиновой Горе… Ну, у них бы тоже сложилось иначе.
– Помнишь истории, которые мы слушали от местных, – продолжил Том. – о героях и злодеях прошлого. Сейчас у меня много свободного времени, Хаджар. Там, – он ненадолго замолчал. – у порога, оно идет иначе. Не спешит. Не торопится. Тянется, как… как… – он покачал горлянкой. – вино. Все не кончается и не кончается, как бы ты не хотел его закончить. И это дает время подумать.
– Ты поэтому пришел?
– Потому что не знаю, были ли бы героями или злодеями в этой истории? – приподнял бровь Том. – Нет, Хаджар. Я пришел не поэтому.
– Зачем же тогда?
– Затем, что у меня есть к тебе неоплаченный долг и пришло время его вернуть.
Хаджар резко повернулся к тому, а тот уже держал в руке горящее полено.
– Проснись, Генерал. Ей нужна твоя помощь.
И он ткнул этим поленом прямо в лицо Хаджару.
Осыпаясь искрами, головешка упала на то место, где только сидел Безумный Генерал. Том еще какое-то время смотрел на мерцающую степь.
– Интересно, ты, все же, выполнил мою просьбу, старший офицер?
– Отец?
Около генерала стоял маленький мальчик. Он не помнил, почему его отец свернул с пути к главным вратам форта и, под самый конец заката, решил свернуть к лугу, с которого открывался вид на степь.
