Меч ветра, пробивая броню, вошел прямо в живот Элегора.
— Проклятье! — воскликнул тот и, все же, смог отбросить Хаджара в сторону.
Тот кубарем покатился по обожженной, рассеченной и расколотой земле, пока не замер, полностью без сил, около границы одной из воронок.
Сам же Горенед, чуть покачиваясь, держался за рану на животе. Воин за его спиной постепенно растворялся в пространстве, вновь превращаясь в обычный плащ.
– Сделаем… небольшой… перерыв, – хрипя, окровавленными губами, произнес Элегор. — До… встречи… Генерал…
После чего Ворон развернулся и исчез во вспышке техники перемещения.
Хаджар лежал на горячей земле и смотрел на звезды. Те падали ему на лицо, оставляя морозные следы. Шел снег. Первый снег, встреченный Хаджаром в Чужих Землях. Он был холодным. По-настоящему холодный.
На долину спускалась зима.
Хаджар поежился.
Давно он уже не ощущал холода. Аккурат с тех пор, как Лунная Армия покинула пределы Балиума и…
Не время.
Еще не время.
Хаджар, опираясь на меч, кое-как поднялся на ноги и побрел к Артеусу. Увы, он смог сделать всего несколько шагов, после чего упал. Разбив лицо в кровь, он смотрел на то, как алые змейки резво заполняли оставшиеся на земле следы. Те уходили на север.
Хаджар был хорошим следопытом. Жизнь заставила и научила.
Он легко определил в следах — волчьи. И еще то, что зверь тащил за собой добычу. Тащил за собой Лэтэю.
Проклятье.
Почему он опять чувствует дежавю.
Хаджар очнулся так же резко, как и потерял сознание. Он резко отбросил в сторону одеяло из шкур медведе-подобных созданий и, протянув руку, призвало Синий Клинок. Тот тут же покинул ножны и лег ему в ладонь.
– Не знаю, как принято у южан, воин, но на севере чтят законы гостеприимства, оставленные нами матерями наших матерей.
Около очага сидел человек. Внешне он ничем не отличался от обычных людей. Достаточно высокий, чтобы выделяться на общем фоне. В меру мускулистый, но мышцы явно ему были нужны не для битвы или охоты — скорее, ради ремесла.
Волосы были затянуты в тугой узел тонких косичек. Густая борода лежал на фартуке.
Он что-то помешивал в котелке, после чего поднял с огня и бережно поднес к противоположной койке. Там лежал Артеус весь в бинтах и повязках, он тяжело дышал и что-то шептал. Кажется – бредил. Звал кого-то по имени Рейка.
– Его душа бродит в потемках дома предков, — произнес неизвестный. Он опустился на стул и, откинув одеяла с тела мага, смочил в котелке кусок ткани и начал смазывать им повязки. - Он видит прошлое своих праотцов. И если заплутает там, то уже не вернется к нам. Сегодня будет решающая ночь. Если он сможет понять, где он, а где чужое прошлое. То будет жить.
Хаджар опустил меч. Если бы незнакомец хотел, то смог бы давно прикончить их обоих. А не заниматься врачеванием. На Хаджаре ведь тоже были повязки. И они пахли травами и кореньями. И чувствовал он себя куда лучше, чем должен чувствовать человек, едва не шагнувший в сторону круга перерождения.
– Кто ты?
– Кто я? – переспросил незнакомец. – Сложный вопрос, южанин. Когда у меня хорошие дни, я стараюсь думать, что знаю кто я. А когда плохие… что же – куда чаще случаются плохие, так что, как и все мы, живущие под светом мертвых звезд, я не знаю – кто я.
Очередной философ. Хаджар пожалел, что рядом с ним нет Эйнена. Островитянину было бы проще найти с этим странным человеком, одетым в простые, но добротные и теплые одежды, общий язык.
– Как тебя зовут?
– Мои отец и мать дали мне имя – Бадур, – не оборачиваясь ответил незнакомец. – Среди снегов и льдов я нашел свое собственное имя – Пагеред. Оно значит – Ищущий Себя. И, увы, пока я все еще не нашел.
– Бадур Пагеред, – произнес Хаджар, словно пробуя это имя на вкус. – спасибо, за приют и помощь. Меня зовут Хаджар Дархан и…
– Я знаю, как тебя зовут, Ветер Северных Долин, – перебил Бадур. – я слышал твое имя в ветре. Тот и привел меня на южный склон. Будь это иначе, ты бы уже пировал с праотцами в их доме.
– Ты с севера, – не спрашивал, а утверждал Хаджар.
– Это так, южанин, – не стал отрицать Бадур.
Южанин… Хаджар не помнил, чтобы к нему так обращались. Обычно это он считал жителей долин и империй – южанами. Хотя нет. Все же – помнил. Так к жителям Людуса относились Балиумцы.
Что же – мудрецы говорят, что жизнь иронична в своей цикличности. И, видимо, не врут.
– Как долго мы здесь?
– Сейчас идет седьмая ночь, – Бадур кивнул в сторону окна, за которым на горные склоны опускались последние лучи закатного солнца.
Снега уже укрыли камни и превратили деревья в красивые скульптуры. Зима установила свои порядки и надела на себя корону царицы, устлав земли своими ледяными подолами.
– Ты видел девушку?
– Я видел много женщин, Хаджар. Тебе стоит быть более конкретным, если ты хочешь получить ответ.
– Девушку с золотыми волосами. Её утащили волки.
– Не видел, – покачал головой Бадур.
Хаджар едва слышно выругался.
– Но слышал.
Хаджа встрепенулся.
– Слышал… что?
– Как воют волки, – Бадур отложил котелок и вновь накрыл Артеуса одеялами из шкур. – Псы Феденрира – Волка Мрака. Видимо легенды правы и просыпаются старые духи и боги. Грядет последняя война.
Хаджар не понял ничего из того, что сказал ему Северянин.
– Откуда ты слышал вой? – он попытался было встать с кровати, но чуть было не упал лицом на дощатый пол.
Его подхватили мозолистые руки и вернули обратно на меха.
– Отдыхай, воин, – произнес Бадур. – смотри сны, что пошлют тебе матери твоих матерей. Псы не причинят вреда Златовласой. Они не тронут свою наживку. Псы поют песню и зовут тебя на бой. И, поверь мне, чтобы сразиться с ними – тебе понадобятся силы. А теперь – смотри сны и отдыхай.
– Я не мог…
Бадур достал из кармана какой-то порошок и посыпал его на лицо Хаджара. Веки налились свинцом и закрылись, отправляя генерала странствовать среди причудливых отражений своего собственного сознания.
