— Ну, я о мальчиках никогда не думал, — пожал плечами Хаджар.
Летея только улыбнулась.
— А теперь у меня есть друг, — продолжила она. — которому я могу довериться. И не россказнями про цветы и про цвет чьих-то глаз. Я могу доверить тебе свою жизнь, Хаджар. И я знаю, что ты сделаешь все, что в твоих силах и даже больше, чтобы помочь мне.
Хаджар ничего не ответил. Да и не требовалось.
Перед внутренним взором Хаджара промелькнула сцена пронзенного Неро и Серы, окутанной пламенем собственной жизненной силы. Тома, пожертвовавшего собой ради тех, кого прежде презирал. Догара, отдавшего жизнь за своего офицера.
Такова дружба в мире боевых искусств. Она идет рука об руку со смертью. И, возможно, именно поэтому тут так редко встречаются те, кто готов назваться друзьями. Потому что, зачастую, это куда опаснее, чем простое слово — любовь.
— У меня не так много воспоминаний о них, — Хаджар и сам не заметил, как начал говорить. — Отец куда чаще бывал в походах, чем дома. А если и появлялся, то пропадал на советах и собраниях. Принимал вельмож и дворян.
— Дворян? — переспросила Летея. — Мои учителя говорили, что, зачастую, это ленивые богатеи, ищущие расположения короля и королевы, что потом им же и воткнуть кинжал в спину.
— Бывает и такое, — не стал спорить Хаджар. — Но, ты знаешь, с годами я понял, что аристократы, дворяне, солдаты, простые люди — между ними особо нет разницы. Все они одинаковые. Предатели и лжецы, нечистые сердцем и рукой, встречаются среди всех… нас. Так же, как и люди достойные и честные.
— Наверное… в Чужих Землях нет ни королей, ни дворян.
Хаджар посмотрел вниз, туда, где Эден что-то обсуждало со старейшинами и горсткой мастеров.
Он бы мог поспорить с этим утверждением, но не стал.
— А твоя мать?
Мама… слово, которое в детстве создает у тебя в душе чувство дома и безопасности. Безоговорочной любви. В юности теплоту и радость. В молодости желание заботиться и помогать, облегчить оставшиеся годы. А в старости мягкую грусть и, порой, боль от осознания упущенных дней.
— Она была занята моей сестрой, — честно ответил Хаджар. — Нет, мы проводили время и с ней, но… родилась Элейн и мама посветила большую часть времени ей.
— Ты ревновал?
Ревновал? Как мог ревновать Хаджар, в памяти которого, на тот момент, все жизнь на Земле вовсе еще не стала неприятным сном. Напротив, он боялся, что если сделает что-то не так, где-то оступится, то дворец Лидуса, а с ним Элизабет и Хавер, Южный Ветер и Мастер, милая добрая няня и все те, кто окружил маленького принца теплотой и заботой — исчезнут.
Но они не исчезли.
Во всяком случае — не сразу.
— Это ведь всегда будет больно, да? — Летея сжала кулак на груди. Будто пыталась пробить собственный нагрудник и дотянуться до сердца.
Хаджар порой задумывался на эту тему. Может быть они стали так близки с Неро, затем и с Эйненом, а теперь и с Летеей по одной простой причине — все они потеряли в раннем детстве тех, кто был им дороже целого мира.
— Да — не стал лгать Хаджар. — Со временем ты станешь реже об этом думать. Потом перестанут сниться лица. И больше не будешь видеть их краем глаза. Но боль останется. Навсегда.
— Я почти не помню, как она выглядит, Хаджар, — взгляд Летеи слегка потускнел. — Даже со всей абсолютной память, я не вспомнить цвет её волос или её запах.
Потому что разум Летеи берег её от душевных ран. Но этого Хаджар не стал говорить. Просто потому, что наследница Звездного Дождя и сама это прекрасно понимала.
Это не была маленькая глупая девочка или принцесса, попавшая в беду. Рядом с Хаджаром стоял его боевой товарищ, которому он мог доверить спину. Сильный и умный. Её не надо было опекать или поучать. Просто быть рядом. Отгонять старость, замаскировавшуюся под одиночество.
И, может именно поэтому, рядом стояла и Летея.
— Странно, — Летея подняла взгляд и посмотрел в сторону подножья горы. — Скоро бой, а я думаю о маме, папе и еще о блинчиках. Мне в детстве гувернер делал очень вкусные блинчики. С ягодой ахешки. Ты не знаешь — она растет только на землях нашего дома. Вкусная. Немного кислая. Но вкусная. А на цвет — сущий кошмар. Бурая. С розоватой крапинкой и длинными, колючими усиками. И если сорвать её не у цветка, а за усики, то она станет пахнут ослиным навозом.
— Надо будет обязательно попробовать.
Вдалеке, сперва тихо, а затем все громче и громче начали стучать барабаны.
Бом-бом-бом, били они свой извечный марш. Строгий и четкий. Такой знакомый и столь же ненавистный.
Летея взяла копье и, взмахом руки, водрузила на голову плотный шлем с гладким, почти зеркальным забралом.
— Знаешь, Хаджар, — произнесла она голосом, звенящим от стали. Её глаза, ясные и светлые, излучали силу и волю. — Я очень хочу снова встретиться с матерью. Обнять её. Поцеловать. Прижаться к ней. Нырнуть с головой в её тепло. Столько ей рассказать. Но, видят, как ты говоришь — Вечерние Звезды, не сегодня. Сегодня с матерями и отцами встретятся те, кто сюда придет.
Хаджар обнажил Синий Клинок. Он прикрыл глаза, а затем поднял меч к небу. Он потянулся к свету терны внутри своей души, а затем позвал старого друга, с которым они вместе пришли в этот мир. Да и был ли тот, другой мир? Или это действительно лишь сон…
Ветер откликнулся. Облаченный в сталь, верхом на боевой колеснице, запряженной бурей и грозами.
Небо почернело. Ветер все нарастал и его шквальные порывы обернулись горным ураганом.
Хаджар большую часть жизни провел на войне. И знал, что его ждут новые. Из ближайших — война с Орденом Ворона. Но, слышит Высокое Небо, он надеялся, что она начнется чуть позднее. Хотя бы немного…
Сверкнула молния и ударил гром. Ритмично и мерно. Будто где-то среди черных облаков забили военные барабаны.
Хаджар посмотрел на Летею. Он знал, о чем та говорит. Потому что он говорил так же и сам.
Каждый раз.
Каждый день.
На новой войне.
Глава 1656
Глава 1656
Хаджар видел разные армии. Некоторые были больше похожи на деревенские отряды самообороны (коими, по сути, и являлись), другие бы не уложились в восприятии любого смертного, это не говоря уже о том, что творилось во время противостояния двух империй, когда сосчитать даже примерное количество солдат с одной и с другой стороны, не представлялось возможным. Но еще никогда прежде «отряд» из меньше, чем трех тысяч бойцов, не внушал столько… оторопи.
Генерал всем своим я ощущал давление, исходящее от пришедших к подножию Сумеречных Гор. И несмотря на то, что их явилось сюда не столь значительное количество, фанатики под предводительством Горенеда, выглядели мрачной лавиной. Без четкого построения, словно банда, а не внушительная, для Чужих Земель, по численности армия, озером мрака они встали у подножия скал.
