Оставив Галаэрона кипеть от злости, Хадрун повернулся и вытянул шею, глядя на Ариса.
— Что бы ты сказал Высочайшему, друг мой?
Стоя на коленях у фонтана, великан по-прежнему нависал над шадоваром на половину своего роста.
— Это правда, что Малик служит злому богу — сказал Арис, — но я обязан ему жизнью и обязан честью стоять рядом с ним против любого врага.
Хадрун посмотрел на Валу.
— А ты?
— Если бы не он, меня бы здесь не было.
Галаэрону все еще было трудно поверить, что Хадруна действительно интересует его мнение, но у него не было другого выбора, кроме как довериться мнению Валы. Он не чувствовал, что находится в объятиях своей тени, но и в момент соединения не чувствовал. И он только что произнес заклинание.
— Я тоже, — согласился Галаэрон. — Он спас нас всех.
— По своим собственным причинам, — вмешалась Руха. — Он выставил тебя дураком, как сейчас выставляет ими шадовар.
Глаза Хадруна вспыхнули. — Вы не поможете своему делу, пытаясь настроить против нас мнение наших гостей, арфистка.
— Правда – это не яд.
Хотя Руха говорила с Хадруном, она смотрела на Галаэрона.
— Ты ведь из Эверески, не так ли, Галаэрон?
Глаза Рухи сузились.
— Сколько времени прошло с тех пор, как ты в последний раз был за пределами этого городского мрака?
Галаэрон нахмурился, гадая, чего добивается ведьма.
— И что, если так? — спросила Вала— Не то чтобы это твое дело, но больше десяти дней.
Даже тяжелая вуаль Рухи не могла скрыть ее ухмылки.
— Что? — спросил Галаэрон.
Ведьма посмотрела на Хадруна. Он посмотрел на нее янтарным
пламенем, затем повернулся к Галаэрону и сказал:
— Анклав движется.
— Движется? — эхом отозвался Галаэрон. — Он всегда движется.
— Глубже в пустыню, — уточнил Хадрун. — Подальше от Эверески. Вот почему…
— Предатели! — Галаэрон рванулся к сенешалю, но тяжело упал с Валой на спине. — Ты же обещал!
— И мы сдержим свое обещание — сказал Хадрун. Теневой барьер отрезал фаэриммов от Плетения. В конце концов, они истощат оставшуюся у них магию, но это займет время, Галаэрон, много месяцев. Ты знаешь лучше, чем кто-либо, что мы не осмелимся напасть, пока они не истощат свои силы и не начнут голодать, и не станут слишком слабыми, чтобы защищаться.
— Значит, ты покидаешь Эвереску только на некоторое время? — спросила Руха на удивление циничным тоном. — О да, в этом есть большой смысл.
Хадрун опустился на колени перед Галаэроном, который не сопротивлялся только потому, что знал, как легко Вала может задушить его, когда рука уже обхватила его горло.
— Мы не оставляем Эвереску — сказал Хадрун, — но сейчас ситуация стабильна, и мы должны думать и о наших собственных нуждах.
— Когда ты собирался мне сказать? — спросил Галаэрон.
Хадрун заколебался и отвел взгляд.
— Это справедливый вопрос, — сказала Вала.
Хадрун испустил усталый вздох. — Как пожелаете, — сказал он. — Высочайший считает…
В этот момент позади сенешаля появился Малик, вылезая из круга тени, как кошка из колодца. Он испустил душераздирающий крик и пробежал полдюжины шагов через двор, прежде чем наткнулся на ладонь Ариса и остановился, чтобы посмотреть, где он. Наполовину распустив тюрбан, Малик развернулся к Хадруну и сказал:
— Если бы ты знал, что у меня за сердце, ты бы не подумал, что это смешно, совсем нет.
Казалось, все забыли про Руху, Малик направился к сенешалю, грозя пальцем.
— Тебе повезло, что я не умер там от страха, а то Высочайший бы навещал тебя в аду в тысячу раз хуже, или так смеялся над моей несчастной судьбой, что расколол свои гнилые бока. Это последнее признание, вынужденное проклятием истины Мистры, казалось, погасило в нем огонь. Малик с минуту разглядывал сцену во дворе, потом скользнул к беспомощной Рухе и провел ногой по ее голени.
— Ведьма! Что ты сделала с моей Кельдой?
Глаза Рухи вспыхнули, но больше она не выказала никаких признаков боли. — Почему ты больше заботишься о своей лошади, чем о своих друзьях?
— Потому что моя лошадь более предана, — ответил Малик.
Он сунул руку под мантию и вытащил изогнутый кинжал. — А теперь отвечай, или твоя смерть будет еще более мучительной!
— Нет! — Вала и Галаэрон были не единственными, кто прокричал это, но именно посох Хадруна опустился на запястья маленького человека и выбил кинжал из его рук.
— Не здесь — сказал шадовар. — Убийство так же запрещено в Анклаве Шейдов, как и в Глубоководье или Долине Теней.
Он бросил многозначительный взгляд на Малика. — И наше правосудие быстрее.
— Тогда у тебя нет выбора, — пожаловался Малик. — Ведьма не уйдет отсюда, пока я не умру!
— Или станешь моим пленником, — уточнила Руха.
— Этого мы никогда не допустим — предупредил Арис.
Хадрун на мгновение задумался, потом устало покачал головой. — Ты ставишь Анклав Шейдов в трудное положение, арфистка. Либо мы укрываем этого негодяя против вас, либо позволяем вам нарушать нашу гостевую охрану.
— Нет причин беспокоиться об этом, — сказал Галаэрон, свирепо глядя на Хадруна. — Мы уезжаем в течение часа.
Хадрун некоторое время изучал Галаэрона, затем кивнул. — Это ваша привилегия, конечно, но пока вы или кто-либо из ваших друзей остается в Аанклаве Шейдов, Малик находится под защитой, как наш гость, и не может быть убит или взят в плен.
— Ты действительно укрываешь убийцу? — спросила Руха.
— Он никого здесь не убивал — сказал Хадрун. — Он прикоснулся посохом к ее связке, и волшебный шнур растворился. — И ты тоже. Тот же закон, что охраняет его, охраняет и тебя. И если с кем-нибудь из вас случится несчастье, мы будем знать, кого казнить.
Хадрун снова бросил предостерегающий взгляд на Малика.
— Я могу остаться? — спросила Руха.
— В этом самом доме. — Хадрун, казалось, не мог удержаться от ухмылки. — Анклав Шейдов никогда не хотел бы, чтобы говорили, что мы затрудняем привлечение убийцы к ответственности.
— Ответственность? — Малик усмехнулся. — Ты даже не представляешь, на что обрекаешь меня!
— Ненадолго — сказал Галаэрон. Он хмуро посмотрел на Валу. — Если, конечно, ты от меня отвяжешься. Вала с сомнением посмотрела на него. — Ты не собираешься нападать?
— Я ухожу, — сказал Галаэрон. — Я собираюсь вернуться в Эвереску. Хадрун жестом отпустил Валу и протянул ей руку. — Если ты этого хочешь, но завтра Высочайший будет очень разочарован.
