Сержант, казалось, не слышал последней части его объяснений.
— Это дворец Мирмин Ллал — сказал он. — Стальной Регент держит свой дом и своего волшебника, в Сюзейле.
В голове Галаэрона зазвенели тревожные колокольчики.
— Ты хочешь сказать, что Арабель больше не является частью Кормира?
Сержант прищурил один глаз.
— Я хочу сказать, что если только у тебя нет дела к Мирмин Ллал.
— У нас есть достоверные сведения, что принцесса Алусейр и Вангердагаст находятся внутри, — прервала его Руха. Она вынула из-под халата булавку арфиста и вложила ему в руку. Пожалуйста, передайте это ей вместе с сообщением, что наши жизни может зависеть от быстрой аудиенции, и, возможно, судьба посевного сезона Кормира тоже.
— Арфисты? — Сержант едва взглянул на булавку. — Почему ты сразу не сказала?
Он повернулся и исчез во дворце, но через мгновение вернулся с долговязым человеком с лошадиным лицом, в алом плаще и пурпурном кушаке. Новоприбывший вернул Рухе булавку и махнул рукой, приглашая их войти в грандиозный приемный зал дворца, такой большой, что, наклонившись при входе, даже Арис мог стоять прямо.
—Добро пожаловать. Я Донеф Марлиир, Верховный Страж Ее Величества — сказал мужчина. — Прошу прощения за задержку, но мы научились быть осторожными с информацией о Ее Величестве.
— Мы понимаем, — сказала Руха, возвращая булавку на место. — Я – Руха.
— Да, я знаю, — Донеф широко улыбнулся. Галаэрон проигнорировал его и посмотрел вниз на длинную галерею колонн, где он был разочарован, увидев больше шадовар, чем людей, полирующих и шлифующих.
Даунет продолжал говорить с Рухой.
— Среди Арфистов не так уж много бединских ведьм.
— Только одна, я уверена, — рассмеялась Руха. Она махнула рукой в сторону Галаэрона.
— Это Галаэрон Нихмеду.
Брови Донефа удивленно приподнялись, но он сумел взять себя в руки.
— Рад встрече, Галаэрон. Я слышал о вашей храбрости. — Он
протянул руку и по-человечески сжал запястье Галаэрона. — Принц Ривален сказал мне, что его отец очень обеспокоен вашим исчезновением.
— Да, я в этом уверен, — ответил Галаэрон, удивленный холодностью собственного голоса. — У него есть на то веские причины.
Брови Донефа приподнялись, и Руха сказала:
— Это связано с нашим визитом.
Она полуобернулась, чтобы помахать Арису.
— А это…
— Арис из Тысячи Лиц, — закончил Донеф. Он сделал паузу и низко поклонился. — Когда дворец будет закончен, Мирмин собирается выставить одну из твоих работ, «Спуск Армии Теней», здесь, в вестибюле.
— Она знает? — У великана отвисла челюсть. — Как она ее получила?
Донеф восторженно улыбнулся.
— Подарок от принца Ривалена, конечно.
Верховный Страж повел их по величественному боковому коридору к двум хорошо охраняемым двойным дверям, и сердце Галаэрона упало. Он уже видел, что Ривален и его дары завоевали сердца кормирцев, что у него нет никаких шансов завоевать доверие Алусейр. Скоро он либо умрет, либо вернется в анклав, и, увидев, как близко его «теневое я» подошло к тому, чтобы убить Ариса, он понял, что выберет. Он не хотел ничего больше, чем использовать свою теневую магию, чтобы отправить послание Вале и извиниться за то, как он расстался, дать ей понять, что, по крайней мере, в конце концов, он пришел в себя и умер, думая о ней. И еще ему хотелось извиниться перед Такари Лунноснежной за то, что отказался от ее предложения. Он всегда знал на каком-то глубинном уровне, что они были духовной парой, и поэтому предполагал, что она всегда будет с ним, но, когда он решил помочь Вале вместо нее в последней битве против Вулгрета, он ранил ее глубже, чем мог бы любой лич. Он знал, что между ними не может быть ничего, кроме боли. Всю оставшуюся жизнь, когда бы она ни думала о нем, это будет наполнять ее чувством предательства и потери. Как он мог быть таким трусом? Возможно, на его сердце всегда лежала тень из-за страха последовать за ней, потому что, пытаясь избежать собственной боли, он причинял ее другим. Конечно, отец никогда не отворачивался от своих чувств. Он полюбил Моргвейс полностью с того момента, как встретил ее, все годы, что они прожили вместе в Эвереске, и все годы, что она жила отдельно в Высоком Лесу, и, если ее отсутствие причиняло ему боль, их любовь давала ему силы переносить это без горечи или сожаления.
Они подошли к двойным дверям, и их сразу впустили. Арису пришлось сгорбить плечи, чтобы протиснуться через этот вход, но внутри находился официальный зал для аудиенций дворца, с арочным потолком, достаточно высоким, чтобы гигант мог выпрямиться во весь рост, пока шел по центру прохода. На приподнятом троне в дальнем конце сидела поразительная женщина с дубово-карими глазами и янтарными волосами, положив одну руку на колено и беседуя с огромным шадоваром рядом. Даже если бы Галаэрон не видел золотых глаз и церемониальных клыков этого человека, он узнал бы принца Ривалена по его огромным плечам и узкой талии. Рядом с троном и немного позади него стоял пожилой, усталого вида человек в просторном одеянии и с длинной белой бородой, который мог быть только королевским волшебником Кормира, Вангердагастом. Рядом с ним стоял последний член маленькой группы, статная женщина с темными волосами и глазами голубыми, как горное озеро. Донеф остановился напротив трона и представил Галаэрона и его спутников, представив женщину на троне как Стального регента Кормира, принцессу Алусейр Обарскир, а ту, что стояла рядом, как Мирмин Ллал, королевскую владычицу Арабеля. Когда ей представили Ариса, глаза Мирмин сверкнули, показав золотые искорки, почти как у эльфа.
— Я большая поклонница вашей работы, мастер Арис.
Она указала на Ривалена, который изучал группу с вымученной улыбкой, и сказала:
— Принц подарил мне «Спуск Армии Теней». Я намерена выставить его на видном месте в вестибюле.
— Это будет честью для меня — сказал Арис с привычной непринужденностью. — Я только надеюсь, что это воздаст должное вашему дворцу.
— Это сделает мой дворец — сказала она. — То, как вы передаете ощущение стремительного спуска армии, используя крылья везераба для поддержки анклава, – это чистая магия. Но я нахожу намек на угрозу в том, как всадники расходятся веером внизу, как будто вы находите приход шадовар немного пугающим.
— Вы очень проницательны, миледи.
Арис взглянул в сторону Ривалена, а затем добавил:
— Если бы я сделал ту же самую скульптуру сегодня, в ней было бы больше, чем намек на угрозу.
— Действительно? — Мирмин нахмурилась. — У меня сложилось впечатление, что вы вполне довольны жизнью в городе шейдов.
— Как и мы, — спокойно сказал Ривален, — но мы понимаем, какими темпераментными могут быть художники. Если бы Арис был несчастлив, мы бы с радостью отправили его куда угодно. Ему не нужно было идти в пустыню с этими ворами.
