— Когда ты наденешь его таким образом, никто не узнает, что ты его носишь, — он повернул его еще на четверть оборота. — И когда ты наденешь его так, никто не увидит тебя. — Коринеус попытался убрать свою ледяную руку, но Вала поймала ее.
— Ты же знаешь, что я убила фаэриммов по своим собственным причинам, — сказала она. — Нет необходимости дарить мне подарок.
— Думаю, да, Вала Торсдоттер. Коринеус высвободил свои руки и отступил. — Я немного видел будущее, пока мы были вместе.
Холодная аура начала быстро исчезать. Вала повернула кольцо и увидела мертвого фаэримма, плавающего в воде в виде двух половинок, каждая из которых была не длиннее ее руки. Она отодвинула их в сторону и вгляделась в туннель, из которого он вышел, где благородная фигура Коринеуса уходила в темноту.
— Спасибо тебе, Коринеус! — Крикнула она ему вслед, — и не только за кольцо.
Кориней повернул голову на плечах и широко улыбнулся ей, напомнив радостную улыбку Галаэрона, которая была у него когда-то.
— Спасибо тебе, Вала Торсдоттер — сказал он, — и не только за то, что ты убила фаэриммов.
Что касается подземелий, то подземелье под Цитаделью в Арабеле было лучше большинства – определенно лучше, чем тесные камеры Стражи Гробниц Эверески, где разрушителей склепов заставляли стоять на коленях с руками, запертыми в колодки, и кляпами во рту. Здесь Галаэрон и Руха сидели бок о бок в камерах, а Арис был прикован к стене в комнате для допросов снаружи. Крыс не было, только типичные для человека нашествия блох и вшей. Если не считать едкого запаха гарного масла, использовавшегося в настенных светильниках, здесь даже пахло не так уж плохо. И здесь было безопасно.
Арис полночи скреб раствор вокруг своих цепных креплений и не сделал ничего, кроме того, что расцарапал в кровь кончики пальцев. Руха испробовала с полдюжины заклинаний, но как только магия покидала ее руки, она тут же развеивалась. Галаэрон пинал задвижку своей двери до тех пор, пока сверху не донесся зловещий грохот, и он, подняв глаза, понял, что потолок камеры представляет собой набор сцепленных блоков, а замковый камень опирается на тот же самый косяк, который он пинал. Опасаясь, что необдуманные попытки могут стоить ему жизни, он вообще отказался от попыток сбежать из камеры.
Галаэрон прижался лицом к решетке и напрягся, чтобы увидеть, есть ли кто-нибудь на посту охраны, который располагался в конце ряда камер, куда было почти невозможно заглянуть изнутри. Он видел пляшущие на стенах отблески пламени, но никаких теней, указывающих на то, что кто-то стоит или движется.
— Там никого нет, — прошипел Арис, его шепот был таким же громким, как шум ветра в деревьях. — Последняя проверка была около часа назад.
— Эти кормирцы уверены в своих подземельях, не так ли? — спросил Галаэрон.
— У них есть для этого все основания — сказала Руха из угла своей камеры. — Я больше не слышу, как ты брыкаешься, а антимагическая защита победила все, что я пыталась.
— Тогда у нас действительно нет выбора, верно? — Галаэрон отступил от двери и, надеясь, что стражники пропустили несколько нитей теневого шелка, когда обыскивали его, начал рыться в карманах плаща. — Я могу вытащить нас отсюда.
Глаза Ариса стали круглыми и встревоженными.
— Как?
— Их антимагическая защита не остановит теневую магию, — сказал он, — и поскольку Ривалену не пришло в голову возвести свою собственную…
— Галаэрон, нет, — сказала Руха. — Слишком рискованно тебе накладывать еще одно теневое заклинание.
— Что слишком рискованно, так это ждать здесь Ривалена. Он нашел прядь теневого шелка и начал завязывать ее в замкнутую петлю. — Я вытащу нас отсюда одним заклинанием.
— И что потом? спросил Арис. — Подождать, пока мы снова не решимся на тебя рассчитывать, а потом позволить твоей тени убить нас всех?
Галаэрон перестал связывать и оглядел комнату.
— Я сожалею о Сайяддаре, Арис, искренне сожалею. Если бы я позволил тебе сбросить теневой покров, ты бы не так рвался к воде…
— И тебе нечего было бы показать Шторм, — перебил его Арис. — Дело не в том, что ты сделал, мой друг, а в том, почему. Когда твое «теневое я» берет контроль, ты теряешь из виду то, что правильно, и думаешь только о мести.
— Я имею на это право, — сказал Галаэрон, начиная раздражаться от поучений великана. — Теламонт пытался вызвать мою тень, а Эсканор ... Ладно, вообще забудь об Эсканоре.
— Ты собирался сказать, что Эсканор украл Валу — сказал Арис, — но ты же знаешь, что это не так. Ты же знаешь, что сам прогнал ее.
— Ты прав, — ответил Галаэрон, — но теперь я это вижу. Я все контролирую.
Несмотря на признание, Галаэрон снова принялся завязывать шелк теней. Арис обменялся обеспокоенными взглядами с Рухой, и ведьма просунула руку сквозь решетку, чтобы схватить Галаэрона за руку.
— Ты сейчас не контролируешь ситуацию, Галаэрон — сказала Руха. — Твоя тень пытается соблазнить тебя на еще одну ошибку.
Она скользнула рукой вниз к его руке и попыталась осторожно вырвать шелк тени из его пальцев. Он держал крепко.
— Шторм пришлет помощь — сказала Руха. — Я рассказала ей о наших бедах.
Галаэрон начал было спрашивать, как она могла передать сообщение через магическую охрану, но ответил на свой собственный вопрос, когда вспомнил, что защита была сделана из магии Плетения. Поскольку Шторм была одной из Избранных, Рухе достаточно было произнести ее имя, и Плетение донесло бы следующие несколько слов прямо до ее уха – никаких заклинаний не требовалось.
— Чего она, однако, не сделала, так это не дала ответа. Ты знаешь, что она придет? — спросил Галаэрон. — Ты знаешь это наверняка?
Глаза Рухи не отрывались от его глаз.
— Нет, но разумнее доверять ей, чем верить, что ты можешь управлять своей тенью, когда она так явно управляет тобой. В данный момент я предпочла бы отдать свою жизнь в руки Малика.
Откровенных слов ведьмы было достаточно, чтобы напомнить Галаэрону о его раскаянии после того, как Арис был ранен, и заставить его понять, что он только использовал их ситуацию как предлог, чтобы наложить заклинание и почувствовать прохладную магию тени, проносящуюся через его тело. Это было почти физическое ощущение, как жажда и тоска по воде или усталость и тоска по сну, и это было так же трудно отрицать. Теневое Плетение всегда было рядом, в пределах легкой досягаемости, приглашая его протянуть руку и прикоснуться к нему.
Галаэрон отпустил прядь теневого шелка, затем посмотрел, как Руха скатала ее в крошечный шарик и бросила к пламени лампы. Она промахнулась, но комок отскочил от стены, упал в темноту и пропал.
— Ты знаешь, что случится, если Ривален заберет меня обратно в Тень? — спросил Галаэрон, обращаясь одновременно к Рухе и Арису. — Я не смогу помешать Теламонту вывести мою тень. Было бы лучше вытащить нас отсюда и позволить этому случиться сейчас, когда вы двое все еще можете что-то сделать.
