— Шараэдим стал тюрьмой фаэриммов, — говорил принц. — Теперь, когда мои люди завершили создание теневого барьера, самое мудрое – подождать и позволить ему сделать свою работу.
— Возможно, самое мудрое для вас, людей, — сказал лорд Имесфор.
Хотя он был могущественным и уважаемым лордом Эверески, он был иссохшей и дряхлой оболочкой эльфа, чьи пальцы были так сильно искалечены группой похитителей фаэриммов, что он едва мог одеться, не говоря уже о том, чтобы произнести заклинание.
— А как же эльфы, все еще запертые в Эвереске? А как же наши земли?
— Враг уже опустошил ваши земли. Барьер ничего не изменит, —
ответил Агларел. — Что касается ваших эльфов, осажденных в Эвереске, мы можем только надеяться, что доберемся до них раньше фаэриммов.
— Мы не доберемся до тех, кто прячется за этим твоим теневым барьером, — сказал Тереал Диндарил.
Относительно высокий даже для золотого эльфа, он имел изможденное лицо, которое делало его и без того кислое выражение абсолютно горьким.
— У нас нет времени морить фаэриммов голодом. Мы должны довести борьбу до их конца!
— Вы знаете, как это делается, Лорд Диндарил? — спросил Агларел. Учитывая обвинительный тон Диндарила, голос принца оставался на
удивление сердечным.
— Если у эльфов есть более быстрый способ победить фаэриммов, шадовары готовы помочь.
Льняные щеки Диндарила потемнели до янтарного.
— Мы работаем над несколькими идеями, но пока я ничем не могу поделиться.
— Значит, когда придет время, — без тени недоверия произнес Агларел. — Пока, барьер остается нашим лучшим выбором. Пожалуйста, посоветуйте своим командирам держаться от него подальше. Те, кто соприкоснется с ним, потеряют все, чем он коснется, и любой, кто использует магию Мистры на нем, ничего не добьется, но вполне может пожалеть о результатах.
— А почему бы и нет? — спросила Шторм Серебряная Рука.
Поразительная женщина с серебристыми волосами, ростом более шести футов, Шторм была одета в облегающие кожаные доспехи и вооружена для битвы. Хотя она жила за полконтинента отсюда и явилась на собрание без приглашения, Пьергейрон тем не менее приветствовал ее присутствие. Когда имеешь дело с одним из Избранных Мистры, это обычно самое мудрое решение.
— Никому здесь нет дела до твоих угроз шадовар, — добавила Шторм.
— Вы не поняли, леди Серебряная Рука, — сказал Агларел.
Он, вероятно, хотел, чтобы его улыбка казалась снисходительной, но кончики клыков, достающие до нижней черты черной губы, делали ее еще более зловещей.
— Шадовары никому не угрожают. Я просто информирую лордов Пьергейрона и Диндарила об опасностях барьера.
— Что это за опасности? — прошептала Делия Белая, одна из Лордов в Масках Глубоководья. Как и у других Лордов в Масках, ее личность была скрыта под магическим плащом, шлемом и маской, и ее слова могли слышать только Пьергейрон и ее товарищи по совету.
— Знание об этих опасностях принесет нам мало пользы, если мы не узнаем, что именно нам угрожает.
— В чем, собственно, заключается природа этих опасностей? — спросил Пьергейрон.
Это была его обязанность, как Открытого Лорда, служить в качестве общего лица совета и говорить за других в общественных местах.
— Нам мало пользы знать о них, не понимая, что они из себя представляют.
Агларел бросил многозначительный взгляд через плечо на зевак в общественной галерее.
— Было бы неразумно раскрывать природу теневого барьера в настоящее время, — сказал он. — Достаточно сказать, что мы все знаем, что происходит, когда магия простого Стража Гробницы попадает в заклинание тени.
Вместе с Делией Белой и несколькими другими, Пьергейрон поймал себя на том, что кивает. Вся эта неразбериха началась, когда патруль Стражей Гробницы Эверески прервал встречу между могущественным шадоварским магом и тем, что эльфы приняли за отряд человеческих грабителей гробниц. Фаэриммы были привлечены звуками возникшей суматохи, и во время последовавшей ужасной битвы магия лидера патруля, основанная на Плетении, столкнулась с теневой магией шадовар. Никто по-настоящему не понял, что произошло дальше, за исключением того, что результат пробил дыру в мистическом барьере, который держал фаэриммов в плену под Анавроком более полутора тысяч лет.
Позволив слушателям немного поразмыслить над его словами, Агларел продолжил:
— Вы можете представить себе последствия, если бы это заклинание было выпущено одним из боевых магов Глубоководья?
Он взглянул на Джерваса Имесфора. — Или, может быть, верховным магом из Эверески?
— Нет нужды воображать, — мрачно сказала Шторм. — Мы все знаем, что произошло в Долине Теней, и именно поэтому мне так трудно поверить в вашу заботу о нашем благополучии.
— То, что произошло в Долине Теней, было недоразумением, — возразил Агларел, — и именно ваша атака открыла брешь в Ад. Мы тоже потеряли одного из наших.
— Небольшая цена за избавление от Эльминстера, — процедила сквозь зубы Шторм.
— Это никогда не входило в наши намерения, — сказал Агларел. — Ривален и остальные были там, чтобы поговорить.
— Возможно, ты забыл, что я была там, принц, — предупредила Шторм. — Я видела, что сделали твои братья.
Прежде чем молния, сверкнувшая в ее глазах, превратилась в стрелы, вылетевшие из ее пальцев, Пьергейрон поднял руку и сказал:
— Как бы мы все ни были обеспокоены судьбой Эльминстера, это не является вопросом, стоящим перед этим советом.
Он не мог позволить Шторм превратить эту дискуссию в ссору из-за того, кто стал причиной исчезновения Эльминстера. Спор был болезненным, и он становился все более ожесточенным с тех пор, как Симбул тоже пропала. Некоторые предположили, что она уже нашла Эльминстера и увела его в какое-то другое измерение, чтобы восстановить силы. Но Шторм настояла на том, чтобы возложить на шадовар ответственность за продолжающееся отсутствие Эльминстера, и она никогда не упускала возможности упрекнуть их в этом. Пьергейрон не знал, чему верить. Он слышал убедительные доказательства, подтверждающие обе стороны, и это действительно не имело для него значения. Его единственной целью было не допустить, чтобы дело переросло в полномасштабную магическую дуэль где-нибудь в сотне лиг от Глубоководья, и уж тем более в стенах его собственного дворца.
— Что бы ни случилось в тот день в Долине Теней, последнее, что нужно Эвереске, или самому Фаэруну, это война с шадоварами.
— Что случилось? Шторм кипела. — Я рассказала вам, что случилось! — Шадовары так же плохи, как и…
— Ну же, сестра, — сказала Лаэраль.
Почти такая же высокая, как Шторм, у нее были такие же серебристые волосы, но глаза были изумрудными, в отличие от голубых ее сестры.
