А ведь в начале года царю Николаю казалось, что самой главной проблемой России является не угроза войны, не вражда классов и не национальные конфликты, а народное пьянство. В начале века во многих странах носились с идеей «сухого закона». Царя очень мучило, что правительство фактически спаивает подданных, наживаясь на их алкоголизме посредством винной монополии.
Но технократический премьер Коковцов доказывал, что «пьяный сбор» обеспечивает почти треть бюджета и обойтись без него нельзя. В конце января Николай избавился от упрямого главы правительства и поставил на его место покладистого Горемыкина – тот сам сказал, что похож на старую шубу, вынутую из нафталина. С этой «шубой» государство и войдет в эпоху грозных испытаний.
Зато осуществится заветная мечта его величества. Среди прочих военных строгостей будет объявлен запрет на торговлю спиртными напитками. Казна потеряет миллиард рублей в год – он достанется самогонщикам.
На военные расходы пойдет очередной громадный французский заем в 2,5 миллиарда франков, согласованный в феврале.
Весной во многих регионах стало неспокойно из-за массовых забастовок. Такого размаха волнений не бывало со времен Больших Беспорядков. Особенно горячо было в Петербурге, где из-за роста промышленности рабочие стали составлять невиданно высокий процент населения – больше половины всех обитателей. (Через три года, в поворотный миг истории, это обстоятельство сыграет очень важную, может быть, даже решающую роль.)
В конце апреля в столице началась всеобщая забастовка – притом политического свойства, в солидарность с бакинскими рабочими, которые парализовали добычу нефти и угрожали оставить без топлива промышленность всей страны.
В июне – июле обстановка в Петербурге стала еще большей проблемой, чем бакинская. Количество бастующих дошло до 200 тысяч. Чувствуя свою силу, они действовали всё активней. Полиция начала применять оружие, появились убитые и раненые. В ответ на рабочих окраинах выросли баррикады, в городе почти перестали ходить трамваи – главный вид общественного транспорта.
Фактор забастовок тоже повлиял на принятие решения о войне – совершенно по той же логике, что в Британии. Внешний враг объединяет нацию и перенаправляет социальную агрессию в иное, полезное для правительства русло.
Так и вышло. Сразу после 1 августа (по-русски 19 июля) рабочие утихли, да еще стали устраивать массовые патриотические демонстрации. Война – сильный наркотик.
Беспорядки в Петербурге. Июль 1914 года
Ни в одном из правительств и генеральных штабов не планировали воевать долго. Все были уверены, что судьба всеевропейского столкновения решится за несколько недель, максимум – к концу года.
События в самом деле развивались стремительно. Темп задали немцы. Они умели и быстро запрягать, и быстро ехать.
План, разработанный выдающимся стратегом, начальником генштаба Альфредом фон Шлиффеном, был доработан и модифицирован его преемником Хельмутом фон Мольтке. Предусматривались все возможные ситуации, в том числе и та, что сложилась в августе 1914 года: Франция с Россией выступили одновременно и к ним присоединилась Британия. Согласно этому варианту (он назывался «Ауфмарш-2»), 20 % всех сил должны были прикрывать восток в течение полутора месяцев, которые понадобятся русским для их неповоротливой мобилизации. За это время четыре пятых германской армии, в том числе самые лучшие части и вся сверхтяжелая артиллерия, обойдут французские пограничные укрепления с севера, через нейтральную Бельгию, быстрым броском выйдут прямо к Парижу, разгромят с фланга основные силы неприятеля и принудят его к сдаче, а потом 90 % дивизий будут поездами переброшены на восток.
Германская армия была превосходна – несомненно лучшая в Европе, и управление войсками немецкие генштабисты довели до уровня высокого искусства. Весьма рискованный, даже авантюрный план был так тщательно разработан, что имел хорошие шансы на успех.
Французский стратегический «План XVII» оказался слабее и сразу провалился. Главнокомандующий Жоффр тоже мыслил наступательно, собирался вести бои на территории неприятеля, поэтому французская армия незамедлительно вторглась в Эльзас-Лотарингию и Люксембург, однако повсюду была отбита и откатилась назад.
Однако у немцев дела тоже пошли негладко. Великолепный план Шлиффена-Мольтке оказался под угрозой, потому что Бельгия оказала упорное сопротивление, какого от нее никто не ждал. На проход через маленькую страну – с очень тяжелыми боями и немалыми потерями – германцы потратили гораздо больше времени, чем рассчитывали, и вышли на заданные рубежи только к 25 августа.
За это время на континенте успели высадиться британские дивизии, а у французов хватило времени перекинуть войска на защиту Парижа. Самым же неприятным сюрпризом для немцев была скорость, с которой русские мобилизовали достаточно войск, чтобы развернуть наступление на Восточную Пруссию. Первые бои там произошли уже 17 августа, а несколько дней спустя подошли и основные силы.
Оказавшись перед угрозой вражеского вторжения, немцы были вынуждены спешно снять с Западного фронта, накануне решающего сражения, два пехотных корпуса и кавалерийскую дивизию.
Кампания 1914 года на Западном фронте. М. Романова
Надежды на блицкриг провалились в сентябре, когда немцы в сражении на реке Марне не сумели разгромить франко-английские войска и взять Париж, хотя до него оставалось всего 40 километров. В решающий момент близость к столице даже помогла французам: они мобилизовали все парижские такси, набили автомобили солдатами и смогли заткнуть дыру в своей обороне.
Человеческая история не знала сражений такого масштаба и кровопролития. В общей сложности с обеих сторон в баталии участвовало 2 миллиона человек. Потери превысят полмиллиона.
Не сумев прорваться к Парижу лобовым ударом, немцы попробовали обойти город с севера, но точно такой же фланговый маневр предприняли и французы. В течение целого месяца, до середины октября, противники упорно повторяли одну и ту же тактику – до тех пор, пока не уперлись в Ла-Манш. Это взаимное движение назвали «Бегом к морю». В результате образовалась сплошная линия фронта на сотни километров. Война перестала быть маневренной и стала позиционной. Кавалерийские части, гордость тогдашних армий, в дальнейшем окажутся невостребованными. Судьбу сражений будут решать пехота, артиллерия и саперы.
Больше до конца года на западе ничего существенного не происходило. Центр войны переместился на восток.
В России начало войны, как это всегда бывает, вызвало невероятный эмоциональный взрыв. Подавляющее большинство депутатов Думы – за исключением трудовиков и социал-демократов – объявили, что оставляют «счеты с правительством» и будут оказывать ему полную поддержку. Энтузиазм охватил всё Общество, в том числе его либеральную часть. В российских городах – так же, как в германских, австрийских, французских – проходили массовые патриотические демонстрации. Казалось, все бурно радуются тому, что скоро будут убивать и умирать.
