– Не знаю, – развела руками Кудеярова, – но сомневаюсь.
– Почему же?
– Потому, что не в правилах Аркадия всю жизнь спонсировать бывших любовниц и даже вспоминать о них.
– Правильно ли я вас поняла, Зиновия Ефимовна, что бывшим пассиям небезопасно надоедать Архипову какими-либо просьбами?
– Я так думаю, – ответила Зиновия, – хотя у меня подобного опыта нет.
– Вы никогда не звонили бывшему любовнику после расставания?
– Нет.
– Почему?
– А зачем?
– Насколько я понимаю, вы не замужем? – не удержавшись, спросила Андриана.
– Не замужем, – подтвердила Зиновия, – но собираюсь.
– У вас есть жених?
– Да, свадьба должна состояться в конце лета.
– Поздравляю!
– Спасибо. Надеюсь, вас не интересует мой жених?
– Ни в коем случае! – не смогла удержаться от улыбки Андриана. – Вы мне дадите адрес Архипова?
– Только номер телефона. И только устно.
– Хорошо диктуйте. Я запомню.
Зиновия одну за другой назвала все цифры телефонного номера своего бывшего любовника.
– А это правда, что жена Архипова балерина?
– Да, прима нашего театра.
– Я не сильна в балете, – с виноватой улыбкой призналась Андриана.
– Я бы посоветовала вам, даже если вы являетесь профаном в балетном искусстве, сходить на спектакли, в которых задействована Жанна Нестеровна Полевская.
– Спасибо, – искренне поблагодарила Андриана Карлсоновна, восхитившись тем, как ловко Кудеярова опередила ее вопрос об имени жены Архипова.
– Я хотела спросить вас…
– Спрашивайте, – быстро проговорила Зиновия.
И Андриана почувствовала, что той больше не хочется отвечать на ее вопросы, но все-таки спросила о том, что ее интересовало:
– Как называется фабрика, принадлежащая Архипову?
– «Манускрипт». – Кудеярова пожала плечами, давая понять, что в этом нет никакого секрета.
– Почему манускрипт? – удивилась Андриана.
– У богатых свои причуды, – ответила Зиновия бесцветным голосом.
«В старину манускрипты, конечно, писались на коже. В Древнем Египте кожа, как писчий материал, ценилась выше папируса. Да и с латинского языка слово «манускрипт» переводится как – рукопись, оригинал, подлинник. Но на коже господина Архипова явно манускриптов никто не пишет. Поэтому придется принять версию Зиновии о том, что у богатых свои причуды. Хотя в отношении современных богачей правильнее было бы сказать – у каждого из них в голове свои тараканы».
Чтобы не потерять с таким трудом завоеванное расположение Зиновии, Андриана решила больше не раздражать ее своим присутствием и стала прощаться. Кудеярова не скрывала, что перспектива ухода Андрианы принесла ей облегчение.
– Зиновия Ефимовна, я больше не буду вам досаждать, только оставлю свою визитку. – Сыщица протянула Кудеяровой пластиковый прямоугольник.
– Но я все вам сказала, – глаза Зиновии сверкнули, – и мне нечего добавить.
– Да я не для этого, – смущенно потупилась Андриана.
– Для чего же тогда? – насмешливо хмыкнула Кудеярова.
– Вы, Зиновия Ефимовна, сказали, что у вас в конце лета свадьба, а я в начале нашего разговора пообещала вам баночку варенья. Так вот, если вы мне позвоните, я презентую вам две и даже три банки шведского варенья в виде подарка к свадьбе.
– Щедро! – рассмеялась Зиновия.
И Андриана поняла, что ее раздражение прошло, и она больше не воспринимает ее как назойливое насекомое, бьющееся о стекло. По крайней мере, Андриане показалось, что расстались они почти подругами.
Глава 20
Теперь же, пока Андриана еще не растеряла энтузиазма и целеустремленности, она решила позвонить самому Архипову. Владельцу заводов и пароходов. И будь что будет!
«Умеют же люди устраиваться», – подумала Андриана. Вот она всю жизнь была отличницей! Школу окончила с золотой медалью. Институт с красным дипломом. На работе была неутомимой труженицей, к своему делу относилась ответственно. Ее ценил директор, уважали коллеги, и дети никогда не садились ей на голову. Казалось бы, жизнь удалась. Ан, нет! Что мы имеем в итоге? Хором каменных она не нажила. Пенсию, правда, заработала, но, как говорит подруга Лео, пенсия эта курам на смех. А ведь она тридцать пять лет отдала школе.
Это уже потом Андриана поняла, что деньги в нашем мире приобретаются вовсе не трудом, ответственностью и преданностью своему делу. Для того чтобы разбогатеть, нужны совсем иные качества. И зря, наверное, она впитала с молоком матери уверенность в том, что «скромность украшает человека». Как показала жизнь, в наше время, а может быть и во все другие тоже, более актуальным является выражение «Наглость второе счастье». Андриана тяжело вздохнула. Чего греха таить, она до сих пор не могла расстаться с идеями равноправия и братства. Когда однажды Андриана, возмутившись по этому поводу, пожаловалась Леокадии, та ответила:
– А не надо было клювом щелкать.
– Что же я, по-твоему, могла сделать, будучи завучем школы?
– Как что? – приподняла брови Леокадия, – приватизировать школу, превратить ее в частную гимназию и стричь капусту с богатеньких буратиночек.
– С каких еще буратиночек?!
– С богатеньких!
– Где бы я их взяла?
– Наивная ты, Мальвина! Я имела в виду родителей, которые могут позволить себе учить детей в частных школах.
– Вечно ты выдумываешь всякие несуразности, – ответила подруге Андриана. А в голове ее промелькнуло, можно подумать, сама Лео клювом не щелкала. Ведь она тоже не разбогатела. Но надо отдать Леокадии должное, у нее есть целых два друга сердца и всего остального, за которыми она как за каменной стеной. Хотя каменной стеной в полном смысле этого слова можно было назвать только генерала сухопутных войск в отставке Андрея Яковлевича Полуянова. Вот уж действительно стена! Основательная! Комар не проскользнет. Профессор же романо-германских языков Иннокентий Викентьевич Лавидовский, образно говоря, представлял собой скорее резную изгородь с воздушными просветами, всю обвитую розами, виноградом и другими чарующими изысками в виде стихов, цитат и высокой прозы романо-германских народов. Однако стоит признать, что эта литая изгородь была из чугуна, и когда надо Лавидовский мог быть твердым и настойчивым. Он пользовался большим уважением у коллег, студентов, его голос немало значил в научном мире. Вертеть собой он позволял только Леокадии, да еще терпел придирки несносного Аристарха Ильича, попугая Лео.
Полковник Полуянов раскусил Лавидовского почти сразу и относился к нему с уважением. Иннокентий Викентьевич отвечал Андрею Яковлевичу взаимностью. У Полуянова была дача, которую он обожал, и профессор из всех своих заграничных поездок привозил полковнику новые сорта фруктовых и декоративных растений. Мужчины могли часами обсуждать, где посадить привезенную культуру и как за ней ухаживать. Лавидовский не чурался физического труда, он натягивал на свои холеные руки перчатки и в поте лица трудился на даче полковника.
