– Что мне тогда делать?
Доктор покачал головой и осторожно похлопал меня по руке:
– Пока просто ждать, Варя. Я могу предложить вам свои услуги, но не раньше, чем через полгода. Вы сейчас находитесь в очень нестабильном психологическом состоянии.
В голове сразу всплыла строчки из последнего письма, присланного Аластором: «За дверью буду смирно ждать, пока день тот же не наступит…». Полгода? Боюсь, если я правильно поняла значение этих слов, то у меня нет столько времени.
– Ваша психика слишком сейчас слишком неусточива, Варя. Скажите, ранее вы пытались вспомнить произошедшее?
– Пыталась, – прошептала, понимая, что уже не могу сдерживать невыносимую дрожь: – В детстве. Сразу после того... как все случилось.
– Воспоминания назад вы не получили... – задумчиво протянул Валентин Петрович: – А были ли побочные эффекты?
Я шмыгнула носом, усилием воли заставила себя взять в руки, медленно разогнулась и уже смелее посмотрела на профессора:
– Да. Я не могла разговаривать еще два года. Родителям пришлось перевести меня на домашнее обучение и лечить.
Валентин Петрович кивнул:
– Что-то такое я и предполагал. – немного подумал и добавил: – Сейчас, если вы продолжите насиловать свою психику такими методами, то последствия могут быть еще хуже, поймите.
– Что мне тогда делать?
– Быть с собой мягче. Подобные травмы, особенно запущенные, лечатся долго и кропотливо. Я бы посоветовал вам походить к психологу на длительной основе.
Я замерла и сжала губы, сдерживая нервный всхлип.
– Тогда… Тогда мне придется рассказать ему все в деталях?
– Видимо, это смущает вас сильнее всего, но да. Доктор только так сможет найти способ помочь.
Выходила из кабинета с ощущением, будто из меня выпили все соки. Медленно закрыла за собой дверь и устало подняла голову, тут же натыкаясь на взгляд Ивана. Судя по всему, парень нарезал круги по коридору все это время. Увидев меня, он тут же подошел и осторожно взял за плечи.
– Ты в порядке? – от искренней взволнованности в его голосе стало физически нехорошо: – Я даже через звукоизоляцию слышал, как ты кричала.
Я шмыгнула носом и, окончательно потеряв самообладание и понимание, что творю, тихо пробормотала:
– Только попробуй начать смеяться.
– Что? – не понял Никитин: – Варя, ты...
Я всхлипнула, шагнула вперед и крепко обняла вредного блондина за торс. Носом уткнулась ему в свитер и от души зарыдала.
27
Аппетита не было. Я вяло ковырялась вилкой в тарелке, то поднимая, то опуская обратно уже подстывшую пасту. Зато бокал вина, который внимательный официант наполнял уже в третий раз, я осушала до дна. Когда парень в очередной раз подошел, Иван Сергеевич поспешно перекрыл рукой верх стакана:
– Спасибо, ей хватит.
Я шмыгнула носом, но спорить не стала. Напиваться не входило в мои планы, да и вино было чересчур вяжущим и терпким. Наверное, я была слишком голодной, но желудок отказывался принимать пищу, вот и глотала на автомате единственный имеющийся на столе напиток.
– Воды принесите, пожалуйста, – попросил Никитин, правильно истолковав мой тяжелый вздох.
– Лучше сок, – тут же встрепенулась я: – Есть апельсиновый?
Официант кивнул и удалился исполнять заказ, а я снова не сдержала печально вздоха.
– Может, поешь все-таки? – поинтересовался блондин: – Всю дорогу живот от голода бурчал.
– Он и сейчас бурчит, – из вредности отозвалась я: – просто музыка громкая, ты не слышишь.
Парень хмыкнул, покачал головой и вернулся к своему ужину. В отличие от меня, он уже опустошил больше половины свой тарелки и с удовольствием доедал остальное. Я позавидовала ему, но, снова глянув на свою порцию, почувствовала приступ тошноты. Казалось, стоит съесть всего кусочек, и ужин, на пару с обедом, тут же полезут обратно.
Хорошо хоть спонсор нашего вечера – Иван Сергеевич. Меня бы жаба задушила, если бы я отдала свои кровные за такой дорогой ужин и ничего в итоге ничего не съела. Ехать в ресторан, было его идеей, но только после того, как я попросила не вести меня домой. Разговаривать с братьями сразу не хотелось, нужно было немного успокоиться. Кто же знал, что парень трапезничает в заведениях, где я не то что гостем никогда не бывала, но даже в качестве работника побоялась бы устроиться. А его лично хозяин встречать вышел – оказался бывшим благодарным пациентом и хорошим знакомым.
– Вань, а что мне делать-то?
Вино наконец дало в голову. Язык немного заплетался, а разум плыл на волнах. Я ощущала, что могу себя контролировать, но отчего-то делать этого совсем не хотела. Блондин же после моего вопроса чуть не подавился. Кашлянул и удивленно поднял голову, не донеся до рта очередную вилку:
– Что я слышу? – стараясь скрыть ехидную улыбку, протянул он: – Ты впервые обращаешься ко мне не официально.
Я фыркнула и снизила голос до заговорщицкого шепота:
– Если честно, не дорос ты еще до Ивана Сергеевича, – снова шмыгнула носом, подперла кулаком подбородок и тяжело вздохнула: – Ванька-дурак, вот ты кто.
Парень фыркнул.
– Ты всегда так быстро пьянеешь? Всего три бокала, а взгляд уже не фокусируется.
– Я не пьяная. – возразила я. – С чего ты взял? И все у меня фокусируется.
Блондин покачал головой и кивнул на тарелку:
– Поешь. Иначе потом будет гораздо хуже.
– Не хочу, – честно вздохнула в ответ: – Мне тошно. Зачем ты вообще меня сюда привез?
Печально оглянулась, а потом пораженно застыла.
– Ты, – испуганно прошептала: – Ты отомстить мне хочешь, да? Том-ям уже заказал?
Иван Сергеевич смотрел на меня несколько мгновений, видимо пытаясь понять, о чем я говорю, а потом рассмеялся. Искренне так, от души и заразительно. Я тоже не сдержалась и отчего-то улыбнулась.
Поесть что-то серьезное этим вечером я так и не смогла, но маленькую порцию разноцветного гавайского мороженого из тертого льда умяла за милую душу. Из ресторана мы выходили еще минут через сорок, за которые дурман уже успел выветриться из головы. Настроение, которое еще полчаса назад было игривым и позволяло забыть насущные проблемы, подло испарилось.
– Теперь я понимаю, почему люди начинают пить, – тихо пробормотала, когда мы уже сели в машину, и я застегивала ремень безопасности. – Проблемы кажутся не проблемами.
Иван Сергеевич хмыкнул и завел машину.
– Проблема остается проблемой, пока для нее нашлось решения, – произнес он. – Если сбегать от нее подобным способом, она не рассосется. Скорее будет только расти.
