В первые месяцы после нападения Германии на СССР советская осведомительная сеть почти исчезла. Десятки тысяч осведомителей и резидентов ушли на фронт, погибли от рук немцев или эвакуировались на восток. В результате начиная со второй половины 1941 г. милиции пришлось восстанавливать агентуру чуть ли не с нуля. «Фактически в то время агентурный аппарат целиком обновился», – писал один сотрудник ОБХСС. Согласно документам ОБХСС, власти реконструировали этот аппарат очень быстро. На 1 января 1942 г. в агентуре числилось около 42 тыс. осведомителей. Во второй половине 1942 г. и в 1943 г. имела место массовая вербовка. И за два года осведомительная сеть выросла более чем в три раза: к январю 1944 г. она охватывала свыше 140 тыс. чел.24
Чем объясняются быстрое возрождение и ускоренный рост осведомительной сети во время войны? Естественно, часть ответа заключается в том, что прежние осведомители вновь стали активны на освобожденных от оккупации территориях, когда Красная армия выгнала оттуда немцев25. Однако освобождение само по себе не полностью объясняет стремительный рост. В разгар вспышки преступности военного времени, в феврале и июле 1943 г., НКВД СССР призвал расширять «массовую» осведомительную сеть для борьбы с имущественными, хозяйственными и должностными преступлениями, значительно увеличивая ее размеры и поле деятельности26. Эти приказы представляют собой главный переломный момент в эволюции агентуры. До 1943 г. ОБХСС имел амбициозные, но еще сравнительно ограниченные задачи по борьбе со взяточничеством, спекуляцией, фальшивомонетничеством, хищениями в торговых учреждениях, промышленных кооперативах, банках и продовольственно-заготовительных организациях. Во время войны воровство, фальшивомонетничество, махинации с продовольственными карточками и массовая перепродажа товаров – при помощи взяточничества – стали превалировать, особенно на военных базах, в магазинах и столовых. Спекуляция и хищения, прикрываемые благодаря взяточничеству, расцвели махровым цветом также в потребительских и производственных кооперативах, на складах и пищевых предприятиях, в колхозах. В круг задач ОБХСС входило пресечение преступности во всех этих сферах.
Однако новые приказы, выпущенные в 1943 г., сильно расширили обязанности ОБХСС, возложив на него ответственность за раскрытие и предупреждение преступлений в любых хозяйственных учреждениях страны. Теперь перед ОБХСС поставили ряд дополнительных, чрезвычайно амбициозных задач, включая разоблачение преступной деятельности во всех снабженческих, торговых, строительных организациях и на промышленных предприятиях Советского Союза, -отведя ему, наряду с прокуратурой, ключевую роль в охране государственной собственности в рамках советской экономики в целом. Осведомительная сеть должна была стать главным оружием милиции в этой борьбе27. По данным ОБХСС, в 1943 г. информация, предоставленная осведомителями, легла в основу 98 400 уголовных следственных дел28.
Быстрое расширение осведомительной сети ОБХСС во время и сразу после войны можно рассматривать как наследие военных условий, которые послужили социально-экономическим контекстом для большей части того, о чем пишется в этой книге. Острый и затяжной дефицит создавал благоприятные возможности для тех, кто предлагал недостающие услуги или торговал на теневых рынках. В первые послевоенные годы постоянная нехватка всего и крупные восстановительные проекты продолжали стимулировать мелкое воровство и взяточничество.
Опыт агентурной работы военных лет подчеркивает главное затруднение, связанное с зависимостью режима от информаторов из народа. Сталинская осведомительная сеть переживала те же сейсмические демографические сдвиги и катастрофы, что и все остальное население. Когда режим во время войны эвакуировал людей или призывал их в армию, милицейские осведомители тоже уходили на фронт или эвакуировались, становясь, по крайней мере временно, мало полезными или вовсе бесполезными. Когда тысячи умирали от голода в 1946-1947 гг., определенная доля информаторов умирала вместе с ними. А когда свыше 600 тыс. узников Гулага были амнистированы по окончании войны в 1945 г. (и около 1,5 млн чел. в 1953 г.), десятки тысяч заключенных-осведомителей также вышли на волю из лагерей и колоний, к большой досаде лагерной администрации, которая узнавала от них о поведении лагерного контингента и персонала29. Властям приходилось учитывать тот факт, что могущественные силы, влиявшие на советскую жизнь, затрагивали и агентурную сеть.
По данным Министерства внутренних дел, в 1945 г. под контролем ОБХСС работало свыше 200 тыс. осведомителей. При вспышке хищений, спекуляции и взяточничества, сопровождавшей послевоенный голод, это число к началу 1946 г. подскочило до 286 тыс. чел. В него не входят осведомители, привлекавшиеся к раскрытию контрреволюционных преступлений, преступлений в армии и преступлений против личности. (Данных о числе осведомителей, задействованных в этих целях, нет. Возможно, конечно, что обе группы частично совпадали.) Однако начальников из ОБХСС и такие цифры не удовлетворяли. Один из них писал в 1945 г.: «Количество наличной агентуры еще нельзя считать достаточным»30. Он требовал от милиции использовать больше людей в местах, где риск преступлений особенно велик: в розничных магазинах, столовых, на складах, в ревизионных органах, торговых и снабженческих организациях.
К сентябрю 1951 г. общее число осведомителей ОБХСС достигло более чем 380 тыс. чел., почти удвоившись по сравнению с показателями в конце войны. Эта цифра свидетельствует о взрывном, девятикратном росте с 1942 г. Даже после того, как кампания, вызванная июньским указом 1947 г., завершилась и арестов в связи с ней стало производиться не больше, чем до июня 1947 г., количество осведомителей продолжало расти в каждый из четырех лет с 1948 по 1951 г. (последний год, за который есть соответствующие данные). Кроме того, цифры, подтверждающие прискорбно сильную текучку среди осведомителей, демонстрируют, что в течение каждого года в агентурную сеть входило гораздо больше людей, чем показано на одну конкретную дату. Например, если учесть примерно 80 тыс. информаторов, отбракованных из сети за 1950 г., то, следовательно, в какой-то момент в том году общее их количество превышало 400 тыс. чел., тогда как официально в списках ОБХСС на 1 декабря значится около 377 тыс. Таким образом, в 1942-1951 гг. размер сети ежегодно возрастал; каждому осведомителю, исключенному из списков, находили замену, а то и не одну.
Почему же число осведомителей продолжало увеличиваться по крайней мере до 1951 г., даже после снижения числа арестов, которые повлекла за собой кампания в связи с июньским указом 1947 г.? Комментарии, записанные в 1951 г., частично дают ответ. По словам сотрудников ОБХСС, осведомителей не хватало, чтобы поспевать за «огромным ростом народного хозяйства»31. Одним из следствий послевоенного восстановления стало множество возможностей для хищения государственной собственности и должностных преступлений. Руководитель ОБХСС четко сформулировал проблему: уровень преступности растет вместе с народным хозяйством. Милиция попросту не могла надеяться справиться с преступностью без массового притока информаторов на новые предприятия, которые вырастали по всей стране (и в разбухающие административные аппараты, которые ими управляли). Судя по докладам, в конце 1940-х гг. милиция убедилась, что в условиях, созревших для расцвета преступности, уровень широкомасштабной, хорошо организованной преступной деятельности если и не повышается, то остается более или менее постоянным. Особенно тяжело было ловить взяткодателей и взяткополучателей. В докладе 1949 г. говорится: «Длительное время безнаказанно действуют организованные группы расхитителей и спекулянтов, крупные преступники, и вскрываются они в большинстве случаев тогда, когда государству уже причинен значительный материальный ущерб. Предотвращение крупных и организованных преступлений не обеспечивается. Также слабо вскрывается спекулятивное подполье. Еще хуже разоблачаются взяточники»32.
