– Да, да, понимаю.
Она закивала давно немытой головой. Зачем-то натянула шапочку, в которой пришла с улицы, и сразу сняла, заправила выползшие сальные прядки волос и потребовала…
У него просто дух захватило от такой наглости. Тетка не просто оборзела, она свихнулась на мечтах о сытой жизни, видимо, за рубежом. Ему пришлось бы сильно напрягаться, чтобы выложить такую сумму наличными. Но ей он об этом не сказал, согласно кивая, пока она пыталась как-то оправдать свою жадность.
– Я одна. У меня никого нет. За мной в старости ухаживать некому, – строчила она громким шепотом. – Давно бы уже ушла на пенсию, но разве на нее проживешь? Вот и приходится горбатиться на этой чертовой заправке.
– Я понимаю, – сдержанно кивал он в ответ.
Он уже давно знал, что платить не придется. Тетка выпила почти весь чайник чая, который они заказали. Пока она бегала в туалет, он незаметно вылил туда чудодейственный препарат, который не даст ей возможности дальше влачить свое жалкое существование. Себе перед этим он успел плеснуть чая в чашку, чтобы не вызывать подозрений.
Действие препарата должно начаться ближе к следующему утру и симптомами напоминать обычную простуду. Тетка сгорит за четыре дня. За шесть, если иммунная система сильная. Но по внешним признакам этого не скажешь.
Они закончили трапезу через полчаса. Условились о встрече через неделю.
– Мне нужно время, чтобы собрать столько денег. Все на счетах. Резко обналичивать не имею права и возможности. Это вызовет подозрения, начнутся вопросы. А они нам разве нужны?
– Нет, – замотала она головой.
– Телефон, с которого вы мне звонили…
– Не парься, начальник, – противно хихикнула она. – Я не дура. Это рабочий. Его никто не проверяет. Там звонков от клиентов, знаешь, сколько! За день иногда принимаем до полусотни претензий. Бензин-то, сам понимаешь, какого качества. И в ответ звоним. Так что здесь все чисто.
Она умерла через пять дней. Он подъезжал к ее дому и наблюдал за похоронной процессией. Народу было негусто. Всего восемь человек, не считая сотрудников коммунальной службы. Никто не проронил ни слезы. Значит, родственников среди них, в самом деле, не было.
Он успокоился, уехал и зажил себе, как прежде. Но беспокойство все же нет-нет, да точило откуда-то изнутри. Однажды во сне ему было видение, и он понял, что его беспокойство не закончится никогда, пока он серьезно не возьмется за решение этой проблемы.
А что надо было сделать? Правильно: убрать свидетеля. Единственного, оставшегося в живых. И он поехал туда, где не бывал четверть века. В свой родной город, давно ставший ему чужим.
Три дня он наблюдал, сопоставлял, делал выводы и понял, как станет действовать. Ему даже особенно напрягаться не надо будет. Все сделают за него. Он давно научился манипулировать людьми, направлять их туда, куда ему надо.
Он вернулся к себе, все тщательно подготовил. Сообщил через обходные пути Судареву, что родственников его покойной жены Лиды вот-вот не станет, и он сможет вступить в права наследования. Единолично!
Сударев был туп и жаден. Ему даже в голову не пришло узнать, разведена ли была его Лидочка со своим прежним мужем. А имеет ли юридическую силу его брак? Или он фиктивен?
Он клюнул на наживку. Остальное оказалось делом нескольких ходов. Их он тоже просчитал заранее.
Второй тупой и жадной до денег и сенсаций оказалась блогерша с седыми висками, которые она тщательно закрашивала. Он отправил ей электронное письмо с чужого телефона сразу после драки на рынке. Она схватила эту кость, как голодная сука, и уже не выпустила. Стрельба на рынке, которую он устроил, стоя в толпе, только подогрела ее ненасытный до новостей интерес.
Если честно, он не хотел там никого убивать, хотя ситуация складывалась вполне удачно: его свидетель был как на ладони. Он мог бы под шумок избавиться от него, свалив все на Сударева – тот стоял почти рядом, и у него был мотив.
Даже в груди запело от такого удачного расположения фигур в этой мизансцене. Но…
Но долбаный бомж всегда обладал хорошей чуйкой. Он увидел ствол и нырнул под ноги молодому оперу. Пуля прошла мимо, едва не убив того, в кого он не метил, и убить не должен был.
Ну, ничего. Потом все равно срослось, и Солдатова – идиота – не стало. Сам виноват.
– Вы будете заправляться?
В его окно со стороны водителя постучали. Он вздрогнул. Парень со всеми признаками неудавшейся жизни на лице смотрел на него подозрительно.
– Я тебе мешаю? – спросил он, опустив стекло.
– Нет. Но стоишь, не заправляешься, в кафе не идешь. Чего стоишь? Может, террорист!
Он делано рассмеялся, сунул ему три сотни и сказал, что решил подремать, потому что устал.
– А заправка самое безопасное место. Разве нет?
– Ну да. Согласен. – Парень сунул деньги в карман грязной рабочей куртки. – Хотя когда-то давно тут кого-то убили. Но это в конце девяностых. Я тогда еще даже не родился. Лидия Ивановна могла и приукрасить.
У него внутри сделалось так горячо и больно, что он по-настоящему перепугался. Вдруг это какое-нибудь кровотечение? Открылась старая язва и…
– А кто такая Лидия Ивановна? – спросил он равнодушно и лениво, хотя острая горячая волна из желудка поднималась все выше, и ему срочно надо было принять лекарство.
– Это кассирша наша. Старая, – разговорился малый, пытаясь отработать три сотни. – Она тогда еще молодая была. Рассказывала, что какая-то нехорошая история тут произошла. То ли убили кого, то ли кто-то пропал. Туману наводила – страсть. Очень она любила эту историю. Рассказывала раз в неделю точно. И милиция ее долго таскала, допрашивала. Только она не рассказала им ничего, а сама, типа, что-то знала.
Старая болтливая сука! Он стиснул зубы, чтобы не заорать матом в полный голос.
– А кому рассказала, тебе, что ли? – усмехнулся он недоверчиво.
– Нет, и мне ничего. Говорила, что это ее путевка в райскую жизнь.
– Так и говорила?
Он почти развеселился и послал ей мысленный воздушный поцелуй туда – в рай.
– Да. Только… не вышло у нее ничего. Померла она. Подхватила вирус какой-то и померла. Вот так бывает.
– Как? – Он завел машину.
– Мечтает человек, мечтает, а потом бац – и в ящик.
– Ну да, ну да. Бывает по-разному. Может, родне ее путевка пригодится.
Он устал от болтливого сотрудника заправки. Тот мог запомнить его машину и номера. Надо было уезжать.
Но парень вдруг брякнул такое, что он резко вдавил педаль тормоза и, чуть высунувшись из машины, слишком резким голосом спросил:
– Что?
– Да нет, ничего. Говорю, из родни у нее одна племянница и была. По брату, кажется. Только они не общались, Лидия Ивановна вряд ли ей что завещала. И уж тайнами точно не делилась…
