– Утверждает она, – передразнил Рудольф, – если кто и ссорился с Адой, так это она сама!
«С Адой», – отметил про себя майор, но не подал вида, что заметил оговорку Лихолетова.
– С чего бы это тётке и племяннице ссориться? – прикинулся он несведущим.
– Как это из-за чего? – возмутился Рудольф и, выпятив губу, заявил: – Из-за меня.
– Ха-ха! – раскатисто рассмеялся майор.
– Ничего смешного! – обиделся Лихолетов и стал похож на шестилетнего пацана, у которого отняли любимую игрушку.
– Рудольф Филиппович, вы же не будете отрицать, что во время вечеринки вы выходили в сад?
Рудольф подумал и нехотя выдавил:
– Не буду.
– Это хорошо, что вы не отрицаете. Мы осмотрели ваш плащ.
– При чём здесь мой плащ? – ощетинился Рудольф.
– Просто мы подумали, что если вы ударили во время ссоры Аду Константиновну ножом, на нём должна остаться кровь.
– Но вы убедились, что крови на нём нет, – голос Рудольфа засочился ехидством.
– Убедились. Но вы ведь могли выходить и без плаща.
– Тогда возьмите мой костюм! Раздеться прямо сейчас? – спросил он вызывающе.
«Осмелел, гусь недоощипанный», – подумал полицейский и ответил:
– Не стоит. На вечеринке вы были в другом костюме.
– Да, – осёкся Лихолетов, – я снял тот костюм.
– Почему?
– Я нечаянно пролил на него кофе. А костюм светлый и…
– Что и? Где тот костюм?
– Я отдал его Тамаре, чтобы она отправила его в чистку. Тамара – это наша горничная.
– Ваша? – язвительно поинтересовался майор.
– Я имел в виду, она служит здесь, в этом доме, – уточнил он, – горничной.
– Какие отношения были у вас с Ксенией?
– Да никаких отношений у нас не было! – вполне искренне возмутился Лихолетов.
– Так уж и никаких? – усмехнулся майор. – Вы же сами сказали, что женщины ссорились из-за вас?
– Сказал.
– Могу ли я сделать из ваших слов вывод, что вы состояли в связи и с тёткой, и с племянницей?
– Вы с ума сошли!
– Поосторожнее на поворотах, – предупредил майор.
– Простите. Ни с кем я не состоял в связи. Просто Ксения волочилась за мной, а Аде Константиновне это не нравилось.
– Почему же ей это не нравилось? Не потому ли, что она не хотела, чтобы её наследница связывалась с нищим?
– С каким нищим? – не сразу понял Лихолетов, а когда до него дошёл смысл сказанного майором, Рудольф заверещал: – Кто нищий? Я, что ли?!
Майор кивнул.
– Я не нищий!
– Я имел в виду по сравнению с Ксенией, – усмехнулся майор.
– Да если хотите знать, – зашипел Лихолетов, – Ада собиралась изменить завещание! Именно для этого она и пригласила сегодня Белоногова.
– Откуда вы знаете о планах Рудневой?
– Она сама мне об этом сказала!
– Так, может быть, вы заодно уже и расскажете, из-за чего вы ругались с Рудневой накануне её убийства?
– Мы не ругались, – Рудольф заметно побледнел, – просто я пытался убедить Аду Константиновну, что не затеваю никаких амурных дел за её спиной.
– А она вам не поверила?
– Не то чтобы не поверила, – замялся Рудольф, – но её оскорблял сам факт возникновения этого вопроса.
– Вы случайно разговорному жанру учились не у господина Голохвастова?
– Какого господина? – изумился Лихолетов.
– Был такой цирюльник, банкрот Свирид Петрович Голохвастов в старом фильме «За двумя зайцами».
– Не глядел, – пробурчал Рудольф.
– А зря, – с сожалением зацокал майор.
* * *
Ксения ходила из угла в угол и грызла галеты, завалявшиеся в её чемодане. Потом раздался звук отпираемой двери, и в комнату вошла Тамара, она поставила на стол поднос с едой, и девушки бросились в объятия друг друга. Они стиснули одна другую так крепко, как редко обнимаются родные сёстры. Ксения не выдержала и впервые после всего пережитого разрыдалась.
– Тихо-тихо, – успокаивала её Тамара, укачивая, точно ребёнка.
– Томик, я не убивала тётю.
– Я и не сомневаюсь в этом.
– Мне так страшно! – пожаловалась Ксения.
– А то, – согласилась Тамара, – представляю, сколько страха вы натерпелись.
– Дело даже не в этом, – воскликнула Ксения, – я уверена, что майор подозревает именно меня!
– Кого он подозревает, я не знаю, – призналась Тамара, – но опрашивал всех! И нотариусов, и Рогачёва, и Агриппину Егоровну, и папу с мамой. Сначала, правда, опросили гостей и всех сразу же отпустили. Только нотариуса с его помощником долго мурыжили и партнёра Ады Константиновны по бизнесу.
– А где они сейчас?
– Сейчас уже все уехали.
– А тебя тоже спрашивали?
– А как же, – кивнула Тамара.
– И что они хотели узнать?
– Ровные ли у тебя были отношения с Адой Константиновной, не ругались ли вы с ней.
– А ты?
– Что я, – пожала плечами Тамара, – сказала как есть, что Ада Константиновна дома бывала редко, и я ни разу не слышала, чтобы вы с ней ругались. Ещё добавила, что ты отзывалась о ней с большой благодарностью.
– А ещё они тебя о чём-нибудь спрашивали?
– О Рудольфе, – нехотя призналась Тамара, – хотели узнать, заглядывалась ли ты на него?
– А ты?
– Сказала, что ты ни разу не посмотрела в его сторону и что сама видела, как он тебе строил глазки.
– Спасибо, Томочка! – Ксения схватила девушку за руку и с чувством пожала её.
– Ещё слышала, как помощник нотариуса с пеной у рта защищал тебя.
– Андриан? – голос девушки приобрёл тёплые нотки.
– И Агриппина Егоровна, по-моему, за тебя. Она вообще-то тётка строгая, но справедливая.
– Томочка! Веришь ли, я не знаю, к кому мне обратиться за помощью.
– Ты говорила, что у тебя есть парень, – осторожно проговорила Тамара.
– Вернее, был, – призналась Ксения.
– Что значит был?
– Разве ты не знаешь, как это бывает.
– Бывает по-разному, – резонно возразила горничная.
– Он мне изменил, нашёл другую.
– Он сам тебе об этом сказал? – продолжала выпытывать Тамара.
– Что ты ко мне пристала, как с ножом к горлу! – Слёзы брызнули из глаз Ксении.
