– Ваша сестра сейчас, должно быть, на работе? – спросила Мирослава.
– Дома она, с ребёнком сидит, запишите на всякий случай телефон, – и Валерия продиктовала номер сотового, который Мирослава тотчас запомнила.
Приезду Волгиной Вероника Дубцова нисколько не удивилась, видимо, сестра позвонила ей и предупредила о скором появлении детектива. Только поправила Мирославу:
– Я теперь Скворцова.
– Изменение вашей фамилии не имеет для меня никакого значения, – улыбнулась Мирослава, – мне нужно задать вам несколько вопросов.
– Я знаю, что Рудневу убили, – ответила Вероника, и по её лицу не было заметно, что она опечалена смертью бывшей хозяйки. – Проходите на кухню, – сказала она, – а то в комнате у меня ребёнок спит. Еле укачала, так что разговаривать будем тихо.
– Как вам угодно, – согласилась Волгина.
– Я уже несколько лет не работаю в доме Рудневых, уволилась вскоре после смерти Владлена Егоровича. Хороший был человек, – на этот раз в голосе женщины прозвучало искреннее сожаление.
– А с Адой Константиновной вы не ладили?
– Что значит не ладили? – удивилась Вероника. – Я была всего лишь горничной, моё дело – убери, принеси и тому подобное. С такими, как я, новые хозяева жизни не церемонятся и нашим мнением не интересуются, – произнесла она с нескрываемым презрением.
– Как долго вам было известно о том, что Ада Константиновна изменяет мужу? – прямо спросила Мирослава.
– Я застала их случайно, – вздохнула Вероника, – мне надо было там убраться, а они комнату не закрыли. Я ни о чём таком даже подумать не могла, поэтому спокойно вошла и буквально застыла на пороге! Но я сразу же выскочила как кипятком ошпаренная.
– И никому не сказали об увиденном вами?
– Сначала нет, – помотала головой Вероника, – тем более что Ада Константиновна вскоре после того, как я убежала из комнаты, нашла меня и велела мне молчать.
– Она заплатила вам за молчание?
Вероника замялась, а потом призналась – было дело.
– Однако вы не сдержали данного ей обещания и проговорились?
– Во-первых! – повысила голос женщина.
Мирослава прижала палец к губам и качнула головой в сторону комнату, в которой, по словам хозяйки дома, спал её ребёнок. Вероника сразу сбавила тон и сказала почти шёпотом:
– Во-первых, Ада Константиновна никакого обещания с меня не брала, просто приказала молчать, а во-вторых, я заговорила уже после того, как она своим поведением убила несчастного Владлена Егоровича. А он её так любил!
– Я понимаю ваши чувства, – сказала Мирослава, – и в какой-то мере разделяю их.
Вероника тихо всхлипнула, и Волгина заметила, что на её глазах выступили слёзы – не притворные, а самые настоящие.
– Не плачьте, – она погладила молодую женщину по плечу и спросила: – Вероника, Ада Константиновна развлекалась дома только с шофёром?
Вероника кивнула.
– Других мужчин она домой не приводила?
– Нет. Это сразу бросилось бы в глаза не только прислуге, но и Агриппине Егоровне. А её Ада Константиновна первое время побаивалась.
– Пока Агриппина Егоровна была здорова?
– Нет, пока Владлен Егорович был жив.
– Понятно. Значит, дома Руднева-младшая всё-таки была осторожной.
– Наверное, можно сказать и так, – обронила женщина тихо.
– А на стороне у Ады Константиновны были связи?
– Не знаю, – Вероника пожала плечами.
– А что стало с бывшим шофёром Рудневой?
– Он женился на вдове лавочника.
Мирослава второй раз услышала про вдову лавочника и решила спросить:
– А разве в вашей местности всё ещё существуют лавочники?
– А как же! – всплеснула руками Вероника и неожиданно озорно рассмеялась. – Нет, конечно, не такие, как показывают в фильмах про старое время. Просто магазинчик, которым владеет жена Измаилова, называется «Продуктовая лавка». Хотя там, к слову сказать, не только продукты продаются.
– Надо думать, что Измаилов женился по большой любви? – спросила Мирослава.
– Если бы вы видели Нину Ивановну, то вы бы такого вопроса мне не задали, – злорадно усмехнулась Вероника.
– И это почему же?
– Потому что нынешняя мадам Измаилова здоровенная, рыжая рябая бабища!
– И тем не менее я уверена, что Измаилов женился по большой любви, – с самым серьёзным видом проговорила Мирослава.
Вероника в изумлении вытаращила на неё глаза.
– Я имела в виду любовь к деньгам, – пояснила, рассмеявшись, Мирослава.
Молодая женщина, оценив её шутку, рассмеялась вместе с ней, а потом добавила мстительно:
– Так ему и надо! Пусть теперь помучается!
– Вы имеете в виду писаную красоту его жены?
– Не только. Работая у Рудневых, он большую часть времени прохлаждался или ублажал хозяйку. А теперь трудится в поте лица, отрабатывая свой кров и хлеб.
– Неужели Нина Ивановна, – в притворном ужасе спросила Мирослава, – ещё и заставляет его работать?
– Представьте себе! – фыркнула Вероника. – Эта бабища совершенно не ценит попавшее в её руки сокровище. И большую часть дня Анатолий Иванович сидит в её лавке.
– Так эта лавка теперь и его, – заметила детектив.
– Как бы не так! Нина Ивановна не дура! – На этот раз в голосе Вероники прозвучали уважительные нотки. – Она заключила с ним брачный контракт, – Вероника помолчала, – правда, оставила ему надежду.
– Какую?
– В случае её смерти всё добро достанется Измаилову.
– Вот так жёны и подталкивают мужей к противоправным действиям, – то ли в шутку, то ли всерьёз пробормотала Мирослава.
Вероника пожала плечами:
– Толик её не убьёт.
– Почему?
– Кишка тонка.
– Тогда можно не волноваться за жизнь мадам Измаиловой.
И вдруг Вероника почувствовала, что шутки закончились. Она ожидала каких угодно вопросов, но только не того, который задала Волгина.
– А теперь самый главный вопрос, – проговорила Мирослава, не отрывая взгляда от лица Вероники. – Были ли у Ады Константиновны дети?
Глаза Вероники округлились.
– Дети? – проговорила она недоумённо. – Какие дети?
– Самые обыкновенные.
– Но откуда? – продолжала изумляться бывшая горничная.
– От мужа или от любовника.
– Ну что вы! – отмахнулась Вероника. – Не было у неё никогда никаких детей. Если хотите знать, она их вообще терпеть не могла!
