Майор покрутил фотографию и пробубнил:
– Ботинки как ботинки, картинок на них нет.
– Картинок нет, – согласилась Мирослава, – но стоят они, как ваша готовая зарплата.
– Шо? – удивлённо присвистнул майор.
– Не шо, а что, – усмехнулась Мирослава.
– Вы уверены? – спросил он изменившимся тоном.
– Абсолютно, товарищ майор!
– И что это нам даёт? – Отбывайко внимательно посмотрел на детектива.
– То, что даже помощник Окарова не может позволить себе иметь несколько пар таких дорогущих ботинок.
Отбывайко кивнул.
– А это значит, – продолжила Мирослава, – что парню жалко их выбрасывать.
– Меня бы тоже жаба задушила, – согласился майор.
– Это даёт нам шанс.
– Какой?
– Обнаружить на его ботинках замытую кровь. От одежды-то он наверняка избавился, – задумчиво проговорила Мирослава.
– Вы что же, подозреваете в убийстве помощника нотариуса? – уставился на неё, не моргая, майор.
– А почему нет?
– Ну, знаете ли! – Майор вскочил со стула и забегал по кабинету.
«Прямо как Шура», – подумала Мирослава и, не обращая внимания на смятение и негодование Отбывайко, сказала:
– Надо завтра утром взять ордер и поехать с обыском на квартиру к Окарову.
– Да вы смерти моей хотите! – возопил майор.
– Есть ещё один вариант, – вздохнула Мирослава.
– Какой? – как за соломинку ухватился Отбывайко.
– Вы вызываете Окарова к себе и забираете ботинки на экспертизу прямо в своём кабинете. Но существует риск.
– Какой?
– Не факт, что он приедет к вам в этих же самых ботинках.
Майор снова схватился за голову и продолжил бегать взад-вперёд, наконец он остановился и сказал:
– Я должен подумать.
– Думайте, – согласилась Мирослава и, встав со стула, направилась к двери.
– Вы куда?!
– В гостиницу. У меня ещё есть дела.
– Дрыхнуть? – язвительно поинтересовался майор.
Но она только и сказала:
– До встречи, Опанас Самойлович.
– Тикайте, тикайте! – махнул ей вслед рукой Отбывайко.
Когда Мирослава вернулась в гостиницу и постучала в номер Мориса, он всё ещё сидел за ноутбуком. Открыв ей дверь, Миндаугас жестом предложил ей войти. Волгина села на кровать рядом с ним и спросила:
– Ну, что?
– Ничего криминального, – ответил он, – закончил юридический и сразу стал работать с Белоноговым.
– Кто его родители?
– Мать Окарова Рената Витальевна скончалась десять лет назад.
– А отец?
– Отец Пинчуков Кирилл Несторович.
– Ого, да это, кажется, бывший возлюбленный Ады Константиновны Рудневой.
– Вполне возможно, – согласился Морис.
– А где он сейчас живёт?
– Как ни странно, недалеко отсюда, в селе «Весёлое солнышко».
– В селе?
– А чему вы так удивляетесь, – пожал плечами Морис.
– Раньше он жил в городе, где и крутил любовь с Адой.
– Он теперь инвалид I группы. В селе у него домик со всеми удобствами и сиделка.
– Сын позаботился?
– Он.
– И всё это ты выудил из Сети, – Мирослава недоверчиво покосилась на ноутбук.
– Большую часть, – усмехнулся Морис, – и ещё созвонился с нужными людьми.
– И когда ты только всё успел?
– Когда вы мне позвонили, я понял, что информация об Окарове вам нужна срочно, вот и подсуетился, – ответил он.
– Спасибо! Ты просто сокровище.
– Только я не понял, – проговорил Морис, – вы что же, подозреваете помощника нотариуса в убийстве Рудневой?
Она посмотрела в сторону.
– Но какой у него может быть мотив? – не отступал Морис.
– Мало ли.
– Не думаете ли вы, что он – сын Рудневой?
– Нет, я так не думаю.
– Тогда зачем ему было убивать её?
– Может, из-за Ксении.
– Из-за Ксении?
– Да, он подарил ей розы.
– Ну и что?! Я тоже не раз дарил вам розы, но и в мыслях не покушался на жизнь ни одной из ваших тётушек.
– Так это ты…
– Но ведь что получается?! – воскликнул Морис.
– Что?
– Ксения – сестра Окарова!
– Угу. Но он этого не знает.
– Да, пожалуй, тогда мотив совсем неясен.
– Ещё как ясен!
– Вы думаете, он знал, что Руднева намерена поменять завещание?
– Думаю, что знал и хотел помешать ей. Может быть, он и не хотел её убивать, но так получилось.
– И что дальше?
– Позвоню майору.
– Сейчас? – Морис сделал большие глаза.
Но Мирослава не думала церемониться и позвонила майору на сотовый. Он, конечно, уже был дома и, услышав в трубке её голос, зарычал что-то невразумительное.
– Опанас Самойлович, не извольте гневаться. Но отец Окарова Кирилл Несторович Пинчуков – бывший возлюбленный Рудневой. Просто сын взял фамилию матери. – И, не давая ему вставить и слова, продолжила: – Вам надо завтра утром послать к нему экспертов, он живёт в «Весёлом солнышке».
– А номер дома? – рявкнул майор.
– Найдёте, село, думаю, небольшое. И я жду вашего звонка, когда получите ордер на обыск у помощника нотариуса.
– Дьявол! – рявкнул майор и отключился.
– Что он сказал? – спросил Морис.
– Так сильно обрадовался, что решился дара речи, – беззаботно отозвалась Мирослава, – но уверена, что майор сделает всё как надо.
– Я тоже так думаю, – хмыкнул Морис.
Мирослава зевнула и сладко потянулась.
– Извини, я спать.
– Спокойной ночи.
– И тебе, дорогой.
Весь следующий день Мирослава провалялась в своём номере с книгой в руках. А парни по мере сил и возможностей старались развлечь бабушку Ксении Фаину Никаноровну. Они водили её не только в кафе при гостинице, но и возили в более отдалённые кондитерскую и кофейню, покупая старушке всевозможные сладости, до которых та оказалась большой охотницей. Держалась Караваева молодцом, но что творилось у неё на душе, было неизвестно, хотя молодые люди догадывались, что выдержка даётся пожилой женщине нелегко. А после того как Данила, остановив машину возле луга, нарвал полевых цветов и преподнёс их Фаине Никаноровне, старушка не выдержала и расплакалась.
