– Девушки разные бывают, – всё так же серьёзно ответил Григорян.
Аветика так и подмывало указать следователю на то, что, хотя он старше его и по годам, и по званию, у него у самого никакой девушки не имеется, кроме подруги детства Мирославы Волгиной. Но это не считается.
Однако оперативник благоразумно промолчал, прекрасно зная, что ввязываться в пререкания со следователем себе дороже.
Наполеонов расценил молчание оперативника по-своему и спросил:
– А где ты сейчас, Аветик?
– На автобусной остановке. Вот и автобус мой как раз подходит.
– Слушай, Аветик, ты уже, наверное, все ноги стоптал и не обедал ещё, давай я к этой Матильде, тьфу, Филаретовне пошлю Славина! – пожалел следователь старлея.
– Да нет, не надо, Александр Романович! Мне лучше самому это дело завершить, – проговорил Аветик, проходя вовнутрь автобуса, – да и не устал вовсе.
– Ну, смотри.
– Да, ещё!
– Что такое?
– Я взял у Переверзевой её фотографию, где она в синей ветровке.
– Утянул, – усмехнулся следователь.
– Нет, попросил.
– И она дала?
– Дала.
– Экая дурища! – полувосхищённо-полупрезрительно охарактеризовал девушку следователь.
– Я думаю, что она не такая уж глупая, – заступился за Ольгу Григорян, – думаю, что она сообразила, что фотографию её мы и так раздобудем. А тут она её, получается, добровольно выдала.
– Может, ты и прав, мой юный психолог, – с тонкой иронией заметил Наполеонов. – Не забудь показать фотографию Гусятникову и Погорельскому.
– Как можно, Александр Романович! – с едва уловимой обидой в голосе отозвался Аветик.
– Ладно, Григорян, ты не обижайся, я в твоей памяти не сомневаюсь, но напомнить лишний раз младшему товарищу никогда не помешает.
Оперативник ничего не ответил.
– Я ещё чего хотел тебе сказать, – вздохнул следователь.
– Слушаю.
– Слушает он, – усмехнулся Наполеонов. – Ты, надеюсь, понимаешь, что тот факт, что Переверзеву видели после её ссоры с Каримовым, ни о чём не говорит.
– В смысле?
– В том смысле, что она могла вернуться десятого сентября и убить Костюкова.
– Могла, – согласился Григорян. – Только зачем?
– Вот это нам и предстоит выяснить. Отбой, – проговорил следователь и отключился.
«Вот зануда», – подумал Григорян, подавив вздох, но тут же напомнил себе, что с Наполеоновым работать не так уж плохо. А ведь бывают и такие следователи, что хоть караул кричи.
Автобус останавливался в пяти минутах быстрой ходьбы от дома, где произошло убийство. Аветик дошёл за четыре, он уже хотел направить свои стопы к нужному ему дому, как, услышав звонкое собачье тявканье, невольно обернулся.
«Уж не Матильда ли собственной персоной?»
Так и есть, неподалёку от клумбы сидела болонка точь-в-точь такого цвета, в какой красятся женщины, чтобы выглядеть платиновой блондинкой.
А вот хозяйки поблизости не наблюдалось.
Аветик повертел головой во все стороны.
«Куда же она подевалась?» – подумал он.
А потом заинтересовался, отчего собака сидит возле клумбы и тявкает не переставая.
Он подошёл поближе и заметил, что болонка уставилась в одну точку. Оперативник проследил за её взглядом и увидел лежащий среди розовых и лиловых петуний небольшой красный мяч.
– Игрушка твоя на клумбу улетела? – сочувственно спросил болонку Аветик.
– У-у, – подтвердила та его предположения.
– Сейчас достанем, – пообещал он.
– Гав! – «пожалуйста, поскорее» – перевёл Аветик короткий собачий звук.
Григорян осторожно прошёл по краю клумбы, протянул руку и, достав мяч, бросил его собаке.
– Гав, гав! – радостно залаяла болонка.
Аветик решил, что болонка благодарит его, и ответил:
– Да, пожалуйста, играй на здоровье своим мячом, только больше не закидывай его на клумбу.
– У-у, – ответила понятливая Матильда, схватила мячик зубами и потащила его на заасфальтированную площадку.
– Умная собака, – восхитился оперативник и пошёл вслед за ней. – Если бы ты ещё могла мне сообщить, где твоя хозяйка, совсем всё было бы хорошо, – проговорил он на ходу.
– Вав, вав! – ответила Матильда, выпустив мяч из зубов.
– Не понял? – развёл Аветик руками.
Собака посмотрела на него сочувственно, снова схватила мяч и поднесла его к ногам Григоряна.
– Ты мне его даришь? – удивился оперативник, но потом, посмотрев в умные, блестящие от возбуждения глаза собаки, догадался: – Ты хочешь, чтобы я с тобой поиграл?
– Гав! Гав! – поощрила его догадку Матильда.
Оперативник взял мяч и, размахнувшись, бросил его в сторону заасфальтированной дороги.
Кажется, он не рассчитал силу броска, так как мяч улетел за угол, и оттуда раздался женский вскрик:
– Ой, батюшки!
Аветик схватился за голову и помчался в ту сторону. Правда, болонка его опередила. Когда он вывернулся из-за угла, то увидел женщину, собирающую свёртки, пакеты и пластиковые бутылочки с ряженкой и молоком.
– Простите меня, пожалуйста! – воскликнул оперативник и бросился помогать женщине.
– Вас-то за что? – удивилась она. – Это всё Матильда, – проговорила женщина ворчливым голосом, в котором не было ни капли злости.
– Это я, – признался Аветик.
– Что – вы? – спросила женщина, укладывая в сумку последний свёрток.
– Так неудачно бросил мяч, – уныло вздохнул оперативник.
– Так вы играли с Матильдой? – обрадовалась хозяйка. – А то я волновалась, как она тут одна, моя девочка. Сто раз обещала себе не оставлять её без присмотра. А тут приятельница позвонила, сказала, что вечером в гости приедет, и вот пришлось бежать в магазин. Я подумала, что всё обойдётся.
– Оно бы и обошлось, если бы я не влез со своими услугами Матильде…
– С какими услугами? – удивилась женщина.
– У неё мяч на клумбу залетел, она попросила меня его достать, а потом мы решили поиграть, – Аветик улыбнулся и развёл руками.
– Давайте знакомиться, – решительно заявила хозяйка собаки, – меня зовут…
– Евдокия Филаретовна, – обезоруживающе улыбнулся Аветик.
– Откуда вы знаете? – растерялась Игнатьева и тут же насторожилась: – Вы, собственно, кто?
Григорян достал удостоверение.
– Старший лейтенант Аветик Григорян.
