Оперативник посмотрел ей вслед, пожал плечами и направился к выходу из здания.
Глава 8
Выйдя на улицу и усевшись в свою машину, он позвонил следователю и доложил о проделанной работе.
Узнав, что у Костюкова был близкий друг, который работает директором в школе, следователь пробурчал в трубку:
– Ну, так иди и разговаривай с ним.
– Ладно, – ответил оперативник и, не дожидаясь, пока Наполеонов ещё чего-нибудь вывалит на его голову, быстренько отключился.
После чего набрал номер, который назвал ему Левонелов.
Через несколько мгновений суховатый мужской голос произнёс:
– Я вас слушаю.
– Здравствуйте, вы Савелий Лукьянович Новогорский?
– Да, это я. Здравствуйте. Но ваш номер мне не знаком, – с некоторым недоумением ответил мужчина.
– Вас беспокоят из полиции. Старший лейтенант Дмитрий Славин.
– Что-то случилось с кем-то из учеников нашей школы? – сразу забеспокоился Новогорский.
– Нет, Савелий Лукьянович, я по другому вопросу. Мне необходимо переговорить с вами лично.
– Я сейчас не могу к вам приехать, – разволновался Новогорский.
– Не беспокойтесь, я сам к вам подъеду.
– Хорошо, буду ждать, – несколько успокоился мужчина. – Вы знаете адрес нашей школы?
– Назовёте, и узнаю, – ровным голосом ответил оперативник.
– Мы расположены на Демьяненко, шестнадцать. Вы знаете этот район?
– Сориентируюсь. Надеюсь приехать в течение часа. Если застряну в пробке, перезвоню.
У Савелия Лукьяновича как-то нехорошо сжалось сердце, он с испугом подумал о своём друге Вадиме Костюкове, телефон которого уже который день не отзывался.
Поначалу Новогорский не очень беспокоился, допуская, что в отсутствие Анны Вадим мог и отключить телефон, по известным причинам не желая, чтобы его беспокоили. Но времени прошло уже много. Вадим не мог позволить себе пропадать так долго, ведь у него имелись деловые связи, которые нельзя было обрывать.
Савелий Лукьянович ещё пару дней назад порывался позвонить сестре Вадима Кларе, но всякий раз его что-то останавливало. И вот теперь этот странный звонок от полицейского.
Савелий Лукьянович пытался успокоить сам себя: «Скоро он подъедет, и всё разъяснится».
Хоть звонивший и заверил его, что подопечные их школы ни в чём не замешаны, Новогорский всё-таки думал, что кто-то из пацанов набедокурил и полиция едет разбираться с директором школы.
Он нетерпеливо поглядывал на часы – прошло десять минут, двадцать, полчаса, и вот уже пробежало сорок пять минут.
«Где же этот неведомый Славин? – спрашивал сам себя Новогорский. – Неужели всё-таки застрял в пробке?»
Не выдержав, он позвонил на пост охраны и спросил:
– Меня там никто не спрашивал?
– Нет, Савелий Лукьянович, – отозвался охранник.
– Должны прийти из полиции… – пояснил он неохотно.
– Из полиции? – ахнул охранник, и Новогорский воочию представил, как округлились глаза парня.
– Иван, не волнуйся ты так, – успокоил он парня, – это ко мне по делу.
– А, – недоверчиво протянул охранник.
– Прийти должен некто Славин. Так ты пропусти его, как только он подойдёт.
– Пропущу, конечно, – заверил охранник и тут же, ещё не отключившись, проговорил: – А вот и он сам.
Новогорскому было слышно, как Иван говорит прибывшему:
– О вас только что Савелий Лукьянович справлялся. Поднимайтесь на второй этаж, и прямо по коридору двадцать восьмой кабинет.
Отдалённо до слуха Новогорского донеслось, как молодой голос произнёс:
– Благодарю.
Славин, поднимаясь по лестнице и идя по коридору, с интересом осматривался вокруг. Школа была старой, ещё советской застройки, но совсем недавно отремонтированная.
Он легко нашёл нужный ему кабинет, постучал в дверь и, услышав: «Да-да, войдите», вошёл.
Из-за стола ему навстречу поднялся молодой ещё мужчина, хотя в каштановых волосах небрежными штрихами проглядывала седина, а в уголках внимательно глядевших карих глаз намечались лучики морщинок.
– Вы Славин? – спросил мужчина и, когда Дмитрий утвердительно кивнул, протянул ему свою руку: – Савелий Лукьянович Новогорский, директор этой школы.
– Хотелось бы познакомиться с вами при иных обстоятельствах, – проговорил оперативник, пожимая протянутую ему руку, – но увы.
– Что случилось? – вмиг охрипшим голосом спросил мужчина.
– Вам знаком Вадим Аркадьевич Костюков? – вопросом на вопрос ответил Славин.
– Да, это мой друг, – просто отозвался Новогорский и тут же, словно опомнившись, пробормотал: – Что же это я вас на ногах держу! Садитесь, пожалуйста, – и опустился сам в своё обитое искусственной кожей кресло.
Оперативник сел, вытащил из кармана фотографии и, разложив их на столе, спросил, помедлив:
– Это он?
– Он, – тяжело выдохнул Савелий Лукьянович и, облизнув пересохшие губы, спросил: – Что с ним случилось?
– Его отравили.
– Что значит «отравили»? – удивился Новогорский.
– Или он отравился сам, – осторожно предположил Славин.
– Как это, сам отравился?! – вырвалось у мужчины. – Я понимаю, что сейчас модно травиться «Кротом», – нервно засмеялся он.
– Это был не «Крот», – тихо ответил Дмитрий.
– А что же?
– Экспертиза покажет.
– Так его действительно отравили?! – воскликнул Новогорский. – Я не могу в это поверить!
– Кофе, который ваш друг попытался выпить, был отравлен.
– Кофе, – как эхо повторил Савелий Лукьянович Новогорский. – Дима очень любил кофе. Дома он всегда пил его из такой смешной чашки, на которой под грибом сидит гном.
– Посмотрите, пожалуйста, повнимательнее на фотографии, – взмолился оперативник, – это та самая чашка?
– Но ведь там одни сплошные осколки, – беспомощно отозвался директор.
– Нет, нет, там есть фрагмент. – Дмитрий схватил со стола фотографии и сам начал их перебирать.
Он хорошо помнил, что на одном из осколков видел гнома под грибом крупным планом. Вот где надо было бы поблагодарить Легкоступова за его умение выхватывать и запечатлевать, казалось бы, никому не нужные детали.
Наконец он нашёл то, что искал, и протянул снимок Новогорскому:
– Посмотрите, пожалуйста, Савелий Лукьянович, это тот самый гном?
– Да, это он… – удивлённо протянул Новогорский. – Так, значит, Вадима отравили дома?
