– Нет, – вздохнул оперативник, – на съёмной квартире.
– Но как же туда попала эта чашка? – Новогорский недоумённо перевёл взгляд с фотографии на оперативника и обратно.
– Это нам ещё предстоит выяснить, – вздохнул Славин.
– Да, да, – думая о чём-то своём, пробормотал Новогорский.
– Это правда, что вы дружили с детства? – спросил Славин.
– Да, дружили, – потерянно отозвался мужчина.
– Савелий Лукьянович, – попытался встряхнуть его Славин, – вы должны нам помочь!
– Но как?
– Коль уж вы были с Костюковым близкими друзьями, то вам должно быть многое о нём известно.
– Вадим весь был на виду. Никаких его секретов я не знаю, – пробормотал Новогорский.
«Разрешите вам не поверить», – подумал про себя Дмитрий, а вслух спросил:
– Для чего ваш друг снимал квартиру?
– Я не знаю, – ответил Новогорский, стараясь не встречаться взглядом с оперативником.
– Вероятно, в ней он встречался с другой женщиной?
– Этого не может быть! – воскликнул Новогорский голосом, полным отчаяния.
– Почему же этого не может быть? – холодно поинтересовался Дмитрий Славин. – Тысячи мужчин и женщин изменяют своим супругам.
– Но только не Вадим! – не сдавался Новогорский.
«Лжёт!» – безоговорочно решил про себя Славин.
Он молчал и сверлил визави взглядом.
– Я ничего не знаю о другой жизни Вадима. У него прекрасная жена! И она тоже училась вместе с нами!
– В школе?
– А где же ещё?
– В вузе, например.
– Нет, институты мы оканчивали разные.
«Уж не был ли он тайно всю жизнь влюблён в жену своего друга?» – промелькнуло в мозгу у Дмитрия, и он спросил:
– А вы сами женаты, Савелий Лукьянович?
– При чём здесь это? – ощетинился Новогорский и всё-таки ответил: – Нет, я пока холост.
Оперативник ещё более утвердился в своём предположении.
Новогорский расценил молчание оперативника по-своему и принялся снова уверять его:
– О личной жизни Вадима я ничего не знал. Почему вы мне не верите?
«Потому что вы лжёте», – ответил мысленно Дмитрий, а вслух сказал:
– Мы ведь всё равно всё узнаем.
Новогорский одарил его мрачным взглядом и беспомощно пожал плечами.
– Что ж, до свидания, Савелий Лукьянович. Благодарить вас за помощь не буду. – Старший лейтенант развернулся и направился к двери.
Новогорский некоторое время, не двигаясь, стоял на месте, потом кинулся к окну и увидел, как оперативник вышел из здания школы, сел в свою машину и уехал. После чего Савелий Лукьянович упал в своё кресло, обхватил голову руками и глухо зарыдал.
Славин же отправился в Следственный комитет. Но по пути решил всё-таки позвонить Наполеонову.
– Ты, Дим? – спросил тот.
– Я еду к вам.
– Приезжай. Извини, что набросился на тебя в прошлый раз, просто, когда ты позвонил, у меня как раз были проблемы с вдовой Костюкова.
– Понятно, я не в обиде.
– Спасибо за понимание, жду.
Наполеонову и впрямь пришлось нелегко. Ничего не понимающую вдову сразу с поезда привезли в кабинет следователя, и он не знал, каким образом сообщить ей о случившемся. Оставалось надеяться на то, что в санатории подлечили сердце Анны Леонидовны и её не придётся везти из Следственного комитета на «Скорой» в больницу.
– Что случилось? – спросила Костюкова, после того как следователь усадил её на самый удобный стул в его кабинете.
– Вы только не волнуйтесь, Анна Леонидовна, – проговорил Наполеонов и тут же укорил себя: «Вот глупость сморозил! Как же ей не волноваться, если её муж…» – Он оборвал свою мысль и заговорил проникновенно: – Я вынужден сообщить вам, что ваш муж умер.
– Как то есть умер?! – удивилась женщина. – У Вадима железное здоровье!
– Анна Леонидовна, ваш муж скончался не от болезни – его убили.
– Кто? За что?
– Это мы постараемся выяснить.
– Его застрелили? – спросила Костюкова упавшим голосом.
– Нет, отравили.
– Как то есть отравили? – изумилась Костюкова и возмутилась: – Извините, но мой муж не пил палёную водку!
– При чём тут палёная водка? – поморщился следователь. – Его отравили кофе.
– Кофе? – Брови женщины взлетели вверх. – Вы что, разыгрываете меня?
– Какой уж тут розыгрыш, – вздохнул Наполеонов.
– Но кофе отравиться невозможно!
– В него был добавлен яд растительного происхождения.
– Яд? – побелевшими губами повторила женщина, и глаза её, остановившись на лице следователя, казалось, застыли.
Он метнулся к заранее приготовленному флакону с корвалолом, щедро накапал его в стакан, плеснул скудную толику воды и, протянув женщине, попросил:
– Выпейте, Анна Леонидовна.
Она подчинилась, потом закашлялась, попросила ещё воды и, осушив налитый ей стакан, спросила тихо:
– Где он?
– В морге.
– Когда его можно будет оттуда забрать?
– Скоро. Мы сообщим вам об этом дополнительно.
– Вадим умер на работе?
Наполеонов покачал головой.
– Дома? – Глаза женщины наполнились слезами.
Следователь снова покачал головой.
– Но не в машине же, – испуганно проговорила она, – иначе случилась бы авария и он мог погибнуть не один.
Наполеонов наконец решился:
– Ваш муж отравился на съёмной квартире.
– На съёмной квартире? – изумлённо переспросила женщина.
– Да.
– На какой съёмной квартире? Что вы такое говорите? – воскликнула Анна.
– Которую он снимал в течение года и регулярно, как нам думается, посещал.
– Этого не может быть! – воскликнула Костюкова.
– Однако это факт.
– Но зачем? Зачем ему съёмная квартира?! – вопрошала женщина, снова не сводя глаз со следователя.
– Скорее всего, он в ней с кем-то встречался, – нехотя произнёс следователь.
– С кем он мог там встречаться? Для переговоров с партнёрами у них есть прекрасный офис, в крайнем случае они могут переговорить в каком-то кафе! Но частная квартира – это нонсенс!
– Да уж, конечно, не с деловыми партнёрами общался ваш муж на съёмной квартире! – не выдержал её давления следователь.
