– Что вы! – всплеснул руками Погорельский, как прачка в водевиле девятнадцатого века. – Он вообще не пьёт, – добавил он с явным осуждением.
– А где живёт Филаретовна?
– В последнем подъезде.
– А номер квартиры?
– Не знаю. Она меня в гости не приглашала, и вообще Матильда меня не любит, – обиженно заявил Афанасий.
– Какая ещё Матильда?
– Так болонка же Филаретовны! – Афанасий посмотрел на оперативника с осуждением, всем своим видом показывая, что сроду ещё не встречал таких непонятливых людей.
Ринат вытер пот со лба.
Прежде чем доложить Наполеонову, Ринат спросил:
– Александр Романович, вы сколько раз в году именины отмечаете?
– Я их вообще не отмечаю, – буркнул Наполеонов.
– И зря, – заметил прислушивающийся к их разговору Незовибатько. – Я бы тоже отмечал все свои именины, но тёща категорически против, – притворно тяжело вздохнул эксперт.
– Не морочьте мне голову! – рявкнул следователь.
– Короче, – пожал плечами оперативник, – один из соседей Афанасий Погорельский отмечает именины более сорока раз в год, но этого ему мало! И он празднует именины по мере прихода ангела.
– Я не понял! Какого ещё ангела?
– Спешу вас успокоить! Я тоже далеко не всё понял. – И Ринат пересказал, как Афанасий Погорельский на свои именины шёл из магазина. Хотя десятого сентября никаких именин не было.
– Ничего не понимаю!
– Афанасий затопил соседей, ему помог осушить пол в ванной работающий при жэке Улубек, и Погорельский решил, что он его ангел-спаситель.
– Дурдом! – в сердцах воскликнул Наполеонов.
– А по-моему, всё очень логично, – встрял в разговор Легкоступов.
– А ты вообще молчи! Мастер высокого искусства! – Следователь наградил Валерьяна убийственным взглядом.
Но тот только пожал плечами и сказал:
– Я вам здесь больше не нужен, поэтому ухожу.
– Да! Сделай милость, исчезни!
Возле самой двери Легкоступов обернулся и проговорил ласково:
– Александр Романович! В аптеках «Вита» скидка на «Магний В6». Хорошо от плохого характера помогает.
Прежде чем Наполеонов успел что-то ответить, Легкоступов исчез.
Следователь обвёл подозрительным взглядом лица оставшихся сотрудников. Но если на них и были ухмылки, то они успели их благоразумно стереть.
– Ты сказал, что там была ещё некая Матильда. – Наполеонов пощёлкал пальцами.
– Александр Романович, она собака! – воскликнул Ринат.
– Мы тоже не ангелы, – пробурчал следователь.
– Матильда – болонка!
– Да понял я, понял. Поговорить нужно с её хозяйкой.
– Сделаем.
– Надо выяснить, знает ли кто-то женщину в синей куртке.
– Это что, опять всех обходить? – ахнул Аветик.
– Ничего не поделаешь, придётся. Тем более что нас интересует в первую очередь именно этот подъезд.
– Теперь твоя очередь топать, – подмигнул Ринат Григоряну.
Аветик направился к двери, когда Незовибатько, складывающий свой чемоданчик, проговорил лениво:
– Я бы на твоём месте, старлей, поговорил сначала со старушками у подъезда. Солнышко припекает, и божьи одуванчики высыпали насладиться последними солнечными деньками. Кстати, моя тёща говорит, что одуванчики в сентябре снова зацветают.
– Спасибо, Афанасий Гаврилович, – вежливо проговорил Аветик, – я, пожалуй, так и сделаю.
– Всё-то твоя тёща знает, – пробухтел Наполеонов. – Я вот чего-то не замечал, чтобы одуванчики в сентябре цвели.
– Это потому, что ты не туда своё внимание направляешь, – хмыкнул Незовибатько. – Жениться тебе надо! – и тоже скрылся за дверью.
«Сговорились они, что ли, все сегодня мне настроение портить», – подумал сердито Наполеонов и набрал номер сотового Мориса Миндаугаса.
– Слушаю, – почти сразу отозвался тот.
– Морис, – с места в карьер начал Шура, – ты в этом году варил варенье из одуванчиков?
– Одна баночка имеется, – осторожно ответил Морис.
– А когда ты его варил?
– В мае.
– А некоторые говорят, что одуванчики цветут в сентябре!
– Единичные экземпляры, – ответил Миндаугас, – но они на варенье не годятся.
– Жалко, что Незовибатько уже ушёл, а то бы я припечатал его вместе с его тёщей, – злорадно проговорил Наполеонов.
– Шура, у тебя что-то случилось? – забеспокоился Миндаугас, он даже хотел поинтересоваться, не обидел ли кто маленького следователя, но поостерёгся спрашивать об этом.
– Да ничего у меня не случилось, – отозвался следователь. – Всё хорошо, прекрасная маркиза.
– Ты в комитете?
– Нет, на убийстве. Пока, мне некогда.
– Пока, – вздохнул Миндаугас.
«Эти русские жутко непредсказуемые, – подумал он, – но я уже начал к этому привыкать».
Глава 3
Незовибатько оказался прав, и Григоряну не пришлось далеко ходить.
Любопытные старушки в цветастых, ещё по-летнему лёгких платьях тотчас окружили старшего лейтенанта, и он ощутил себя путником, внезапно оказавшимся среди заколдованного цветника, не подозревающего о близких осенних заморозках.
Пожилые дамы вывалили на его голову столько информации, что он только успевал её запоминать, а затем незаметно нажал в кармане на кнопку диктофона.
Аветик узнал, кто собирается жениться, разводиться, рожать, кто и с кем изменяет мужу, жене, у кого дети никчёмные лентяи, горлопаны и хулиганы, а у кого умники-разумники.
Наконец, Григоряну удалось вставить слово, и он спросил, не знает ли кто-то из уважаемых дам молодую блондинку в синей ветровке или куртке.
При слове «дамы» одни женщины кокетливо захихикали, другие откровенно рассмеялись, и даже была одна леди, которая заржала, буквально как полковая лошадь.
Но ответ он всё-таки получил, ему сообщили, что блондинистая девица ходит в пятую квартиру к Рашиду Каримову.
– Но последнее время её что-то не видать, – заметила дама в платье с крупным синим горохом на белом фоне.
– По всему видно, что они пособачились, – заметила другая.
– Отчего вы так решили? – спросил Григорян.
– Так Рашид ходит насупленный. У него и так брови сросшиеся, а это чисто Соловей-разбойник! Мороз по коже! – Говорившая картинно поёжилась.
– А чем занимается Каримов? – поинтересовался оперативник.
