Мирослава тем временем уже была рядом и приняла трубку из рук Миндаугаса:
– Здравствуй, Янушка! Я думала, что ты позвонишь на сотовый.
– Добрый вечер, Слава. Это я по привычке. К тому же трубку стационарного телефона всегда возьмёт Морис. А тебя по сотовому иной раз ищи-свищи.
– Извини, – улыбнулась она. – Но на этот раз я ждала твоего звонка.
– Знаю, поэтому звоню, чтобы сообщить, что я решил взяться за защиту Потаповой.
– Ты считаешь, что она не убивала?
– Да, я почти уверен в этом, – ответил Ян Белозёрский после небольшой паузы.
И Мирослава догадалась, что сомнения в невиновности подзащитной у Яна всё-таки имеются.
– На сколько процентов? – серьёзно спросила она.
И он так же серьёзно ответил:
– На 99,9.
– Ты думаешь, что есть шанс доказать её невиновность?
– Да, если вы с Морисом засучите рукава и приметесь за работу.
– Хорошо. Я позвоню Шведовой-Коваль.
– Не упускайте даже самой тоненькой ниточки, – попросил Белозёрский.
– Не упустим даже паутинки, ты же нас знаешь.
– Знаю. Именно поэтому я и взялся за защиту девушки. Одному мне не опрокинуть прочную стену обвинения. И пока я не вижу, в каком месте можно было бы пробить брешь.
– Это дело ведёт Наполеонов…
– Да, мне вчера пришлось немало копий сломать в поединке с ним.
– Он не кажет к нам носа с тех пор, как это дело попало ему в руки.
– Плохо.
– Но мы нашли способ подстроить ловушку Братцу Лису.
Ян хмыкнул:
– Кто бы сомневался в ваших способностях.
– Вечером хочу попытаться хоть что-то вытянуть из него.
– Он не скажет более того, что считает возможным.
– А мне более и не надо. Главное, ухватить суть. Ну, ладно, Ян! Пока! Созвонимся.
– До свиданья.
Она сделала движение рукой, намереваясь положить трубку.
– Погоди! – неожиданно воскликнул Ян.
– Да? – озадаченно спросила Мирослава.
– А эта Андриана Карлсоновна на чём к вам приезжала?
– На мотоцикле, – хихикнула Мирослава.
– Вот-вот, у нас тут вся адвокатура шепчется и ржёт надо мной!
– Ты-то тут при чём?
– Ну, как же! Все спрашивают, что это за дама преклонного возраста примчалась ко мне на мотоцикле! А один шутник прознал, что её отчество Карлсоновна, и теперь меня подкалывают: «Как же так, Ян, к малышу Карлсон прилетал на моторчике по воздуху, а к тебе Карлсоновна – на мотоцикле, непорядок». Прямо как малые дети, – с притворным сокрушением пожаловался Белозёрский.
– Это они ещё не видели, как она гоняет на своём мотоцикле, – обронила Мирослава.
– В том-то и дело, что видели, – вздохнул Ян, – ладно, пойду Магде расскажу. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи! И привет твоим девочкам!
Мирослава подержала телефонную трубку, пару раз провела по ней рукой, точно та была живым существом и могла отреагировать на поглаживания. Хотя кто знает… Сама Мирослава придерживалась точки зрения японцев, верящих в то, что у каждого предмета есть душа и вещи проживают свою собственную жизнь, чувствуя и мысля.
Через полминуты она снова подняла трубку и набрала номер Андрианы Карлсоновны Шведовой-Коваль. Было уже поздно, и Волгина сомневалась, стоит ли тревожить далеко не юную женщину в столь поздний час. Но всё-таки решила, что ради дела можно и разбудить её.
Андриана откликнулась сразу, словно сидела возле телефона и караулила.
– Говорите! – произнесла она строгим отрывистым тоном.
– Здравствуйте, Андриана Карлсоновна! Когда вы сможете подъехать к нам?
– Прямо сейчас! – мгновенно отреагировала Андриана.
– Сейчас уже слишком поздно, – невольно улыбнулась Мирослава.
– Что вы имеете в виду? – тревожным голосом спросила Андриана Карлсоновна.
– Только то, что на дворе уже ночь.
– Ах да. Простите. Я совсем забыла о времени.
– Не за что. Бывает. Вы могли бы приехать к нам завтра утром, скажем, часикам к…
– Я могу к восьми! – перебила её Андриана Карлсоновна.
– Это слишком рано. К тому же вам нужно время на дорогу…
– Вы об этом не беспокойтесь, если бы вы разрешили, я выехала бы сию же минуту.
– Мы ждём вас завтра в десять утра, – твёрдо проговорила Мирослава.
– Хорошо, – выдохнула женщина.
– Спокойной ночи.
– Подождите!
– Да?
– Вы возьмётесь за наше дело?
– Иначе я не просила бы вас приехать, – просто ответила Мирослава.
– Спасибо!
– Пока не за что. – Мирослава положила трубку.
За окном было так тихо, будто сама ночь, выключив все светильники – луну и звёзды, погрузилась в глубокий сон. Но когда перевалило за полночь, налетел ветер и вспугнул тишину, а потом засверкали молнии, казалось, со всех сторон раскатисто загремел гром и хлынул дождь.
Мирослава прошлёпала босиком к окну и прикрыла его.
– Мур? – тихо спросил Дон.
– Ничего страшного, спи. Это просто ночной дождь.
Глава 12
В коттеджный посёлок Андриана Карлсоновна не приехала, а примчалась, прибыв на полчаса раньше назначенного ей времени.
Морису, открывшему ей ворота, показалось, что колёса её мотоцикла буквально дымятся. Мысленно он снял шляпу перед пожилой женщиной – так гонять на мотоцикле в 70 лет! Хорошо ещё, что сейчас лето и следы ночного дождя остались только на траве, а на дорогах уже сухо. Он помог ей снять куртку. Шлем она сама аккуратно положила на столик в прихожей.
Договор Миндаугас составил и распечатал заранее. Клиентке оставалось только прочесть его и поставить подпись. Получив расписку за аванс, она не стала настаивать на встрече с Мирославой и отправилась в обратный путь. Андриана Карлсоновна прекрасно понимала, что, если бы у Волгиной были вопросы или информация для новой клиентки, она сама пригласила бы её в кабинет. Значит, пока ничего нет. Это и немудрено. Времени прошло совсем мало. Двумя плюсами Андриана считала то, что и адвокат, и детективы взялись за дело. Выходит, не всё так безнадёжно, как казалось вначале.
От чашки чаю, любезно предложенной ей Морисом, она отказалась, но вовсе не потому, что ей не хотелось пить. Просто боялась за себя, вдруг не удержится и будет постоянно смотреть на него. А он, чего доброго, подумает бог весть что. Не объяснять же малознакомому парню, что она любуется им как шедевром природы. Будь на её месте Лео, она непременно попыталась бы с ним пофлиртовать. Но это было бы пустым номером. Бывшей учительнице почему-то казалось, что Морис не только красив, как античный бог, запечатлённый в камне, но и холоден так же, как мрамор. Хотя она, искренне верящая в теорию относительности, допускала, что могла и ошибаться…
