– Да ну тебя, – отмахнулась от него баба Тоня, – что ты к словам вяжешься! Просто пока я пугалась, раздумывала и собиралась звонить, мужик этот с лестницы спрыгнул! И не один!
– А с кем? – удивился Наполеонов.
– С котом!
– С котом? Выходит, он украл кота?
– Черныша? Да кто ж его украдёт? Этот кот любому глаза выцарапает.
– Но этому лжеманьяку он глаза не выцарапал. Почему?
– Потому что учуял его добрую душу, – баба Тоня отвернулась и сделала вид, что стирает слезинку с уголка глаза.
– Добрую душу? – опешил следователь.
– А то как же! – всплеснула руками старушка. – Сам посуди, сидит кот и кричит дурным голосом. Что, по-твоему, подумает добрый человек?
– Ну, не знаю, – растерялся следователь и ляпнул: – Может, он кошку просит.
Баба Тоня посмотрела на него осуждающе, следователь устыдился и крякнул.
– Добрый человек подумает, – проговорила тем временем наставительно баба Тоня, – что кот залез наверх, а слезть назад не может и взывает о помощи. Вот мужик и бросился его спасать.
– А кот в самом деле не мог слезть?
– Как же, не мог он! – хмыкнула баба Тоня. – Это Черныш своих соперников на бой вызывал!
Следователь вытер пот со лба и подумал: «Значит, насчёт кошки я был прав – шерше ля фам», но мысли свои озвучивать не стал и перешёл к конкретике:
– Что сделал мужик с котом?
– А что он может с ним сделать? – удивилась баба Тоня. – Опустил на землю и ушёл.
– Сразу ушёл?
– Нет. Постоял немного. Мне не очень хорошо было видно его, но, по-моему, лицо у него как-то изменилось.
– Как изменилось?
– Точно его из-за угла огрели мешком с песком.
– Понятно, – сказал следователь.
– Вы до этого видели когда-нибудь этого мужика?
– Ни разу в жизни, – не моргнув глазом солгала баба Тоня.
– А после?
Тут она сказала чистую правду:
– Нет.
– Хорошо, распишитесь, пожалуйста, на каждой странице.
Баба Тоня покряхтела для солидности и выполнила просьбу следователя.
– Ну, баба Тоня! Ну, артистка! – рассказывала потом Мирославе Клава. – Будь я Станиславским, не прекращая бы кричала – верю! Верю!
– Главное, что Наполеонов поверил, – констатировала Мирослава.
– А куда ж ему было деваться, – весело рассмеялась Клава.
* * *
Если Мирославу и Белозёрского показания, полученные следствием от Долгоносикова и бабы Тони, очень радовали, то следователя нет. У него не осталось улик, дающих возможность и дальше удерживать Виолетту Потапову.
К тому же медицинская экспертиза показала, что жертва была застрелена в упор. Предполагалось, что убийца по непонятной причине с силой притянул Окунева к себе и выстрелил. А уже потом отшвырнул мужчину на диван. Сестра Окунева и сосед застали Потапову с оружием в руках, но на её руках не было следов пороха, а на одежде следов крови.
Нужно было узнать, каким образом убийца испарился, ухитрившись не столкнуться ни с Потаповой, ни с сестрой Филиппа Окунева.
На всякий случай проверили и одежду Долгоносикова. Всё чисто. Да и следов проникновения через окно в квартиру Окуневых обнаружено не было. Исходя из показаний бабы Тони, Долгоносиков взобрался на лестницу, схватил орущего кота и тут же стал спускаться вниз. Сам Долгоносиков сказал, что машинально заглянул в окно, увидел убитого, входящую в комнату и поднимающую оружие Потапову и ворвавшихся сначала Ирину Окуневу, а потом Марата Литвинова.
Из множества предоставленных ему фотографий свидетель выбрал именно их. Так что вроде бы никаких сомнений не должно было остаться.
Но из всего из этого выходило, что убийца надел шапку-невидимку и скрылся. Однако следователь уже давно не верил в сказки.
Глава 17
Мирослава решила нанести визит Маре Ильиничне Зотовой. Может быть, женщине известны какие-то детали из недолгой супружеской жизни племянника или перипетии взаимоотношений отца и сына Окуневых. Конечно, нельзя ожидать, что Мара Ильинична выложит компромат на брата, но тем не менее интересно, что же она скажет о человеке, считающем возможным управлять судьбами своих детей, точно марионетками. Судя по разговору, переданному ей Клавой, младшая сестра Филиппа предпочитала ночевать не дома, а у тётки. Видимо, девочка была близка с этой своей родственницей.
Старый дом, в котором жила Зотова, находился всего в нескольких метрах от городского сада.
Мирослава с ностальгией вспомнила, как дедушка с бабушкой возили их с двоюродным братом в детстве в этот парк. Иногда к ним присоединялись две её тогда ещё юные тёти. Почти каждое лето в саду располагался гастролирующий цирк шапито. Особенно Мирославе запомнились бившие в бубны медведи на велосипедах.
Мирослава толкнула дверь подъезда, не защищённую домофоном, поднялась по лестнице и нажала на звонок. Через некоторое время она догадалась, что её рассматривают через глазок, и приложила к нему своё удостоверение.
– Вы из полиции? – спросил её молодой голос с лёгкой хрипотцой.
– Нет, я частный детектив, Мирослава Волгина.
– Частный детектив? – искренне удивилась женщина и спросила с некоторой опаской: – И чего вы хотите?
– Поговорить с Марой Ильиничной Зотовой.
– По поводу?
– По поводу убийства её племянника.
Дверь открылась. Ладно сложенная женщина с аккуратной причёской, без макияжа, в светло-сером хлопковом халате внимательно рассмотрела Мирославу. Потом сказала:
– Так ведь убийца задержана?
– Не совсем так. По подозрению в убийстве была задержана бывшая возлюбленная Филиппа.
– Та, что устроила скандал на свадьбе?
– Она самая, – кивнула Мирослава, – но устроить скандал – это одно, а убить человека совсем другое.
– Допустим, – сухо ответила женщина. – Однако, как рассказала мне племянница, эта особа стояла над трупом Фили с пистолетом в руках.
– Это правда, – Мирослава не стала отрицать очевидного. – Но часто, казалось бы, на первый взгляд очевидное при дальнейшем рассмотрении оказывается совсем не тем, чем представлялось изначально.
– Вы весьма сложно изъясняетесь, – заметила женщина.
– Виолетта не убивала вашего племянника. Её невиновность подтвердили нашедшийся свидетель и результаты экспертизы.
– Вот как? – озадачилась женщина.
– Потапову вот-вот отпустят.
– Что ж, в таком случае можете войти. Мара Ильинична – это я.
