– Эта милая деревенька у чёрта на куличках, – вздохнул Морис, начиная свой рассказ.
– Только умоляю тебя, – сразу же остудила его энтузиазм Волгина, – не надо живописать мне, с какими трудностями вы преодолевали водные барьеры, пробирались сквозь чащу леса и как вам удалось отделаться от домогательств хозяйки избушки на курьих ножках.
– Примерно так всё и было, – рассмеялся Морис.
– Начни с того места, когда ты увидел Савелия Звягинцева.
– Если бы не Кеша, я бы его и не увидел никогда.
– Верю, – отозвалась Мирослава, отмечая про себя то, что Морис назвал Иннокентия не по фамилии и даже не полным именем, а Кешей.
– Короче, добрались мы по колдобинам до деревеньки Топлёное Молочко и спросили в первой же избе, где найти Савелия Звягинцева. Надо сказать, что там «обрадовались» нашему появлению, хорошо ещё, что сразу не погнали в шею.
Выяснилось, что живёт Звягинцев с большой семьёй своего двоюродного брата. Узнав, кто мы и по какому поводу приехали, он согласился поговорить с нами.
Но в избу нас не пригласили. Разговаривали мы в машине. Вопреки моему ожиданию Савелий вовсе и не обрадовался смерти того, по чьей вине распалась его семья. Он довольно подробно рассказал мне всё, что знал о семье своего работодателя. Кстати, сослался на некую Розу Фёдоровну Орехову, которая работала в бухгалтерии и являлась близкой подругой второй жены Твердохлёбова.
– Она и сейчас там работает и по-прежнему дружит с Розалией.
Морис кивнул.
– Я не стал говорить Савелию, что на них с Марией нас и навела эта приснопамятная Роза Фёдоровна.
– Не припомнил ли чего-нибудь интересного Звягинцев о своём бывшем начальнике?
– Нет. Так и сказал – я бы рад вам чего-нибудь рассказать про него, но, увы, клеветать не хочу, бизнес он вёл, не нарушая закона, платил сотрудникам нормально, за женщинами не волочился, соблазнил только мою жену.
– И никто не угрожал Твердохлёбову?
– Вот на этот вопрос ответить сложно, – задумчиво проговорил Миндаугас. – Никаких угроз со стороны не было. Зато сын директора нередко являлся к нему на работу, чтобы выпросить у отца денег, а когда Никифор Лаврентьевич отказывал, Эдуард начинал угрожать отцу. Случалось, что его даже выводили охранники.
– И Савелий думает, что Твердохлёбова убил сын?
– Он в этом сомневается.
– Почему?
– Говорит, что мальчишка, скорее всего, просто истерил.
– Может, до поры до времени и истерил, а потом исполнил свою угрозу, – предположила Мирослава.
– Может, конечно, и так, – согласился Морис, – но мне не даёт покоя другой вопрос.
– Какой?
– Почему Орехова, будучи близкой подругой матери Эдуарда, навела нас на Звягинцевых?
– Это как раз легко объяснимо, – улыбнулась Мирослава, – Орехова была уверена, что Савелий уже спился и, разговаривая с нами, будет орать и нести всякую околесицу, чем, как она надеялась, вызовет наше усиленное подозрение.
– Но ведь рано или поздно мы бы и со спившимся Звягинцевым разобрались.
– Так далеко Роза Фёдоровна не просчитала, – улыбнулась Мирослава.
– Разве что так, – обронил Морис и вдруг улыбнулся.
– Чему ты улыбаешься? – удивилась Волгина.
– Представляете, абсолютно неожиданно для меня Кеша оказался превосходным психотерапевтом.
– В смысле?!
– Он, как мне кажется, убедил Савелия, что семья – это самое дорогое, что есть у человека, и ему следует простить свою оступившуюся жену и вернуть её в лоно семьи, как пастух возвращает под родной кров заблудшую овцу.
– Ты прямо как пастырь говоришь!
– Так это не я, а Кеша! – рассмеялся Морис.
– И что Савелий?
– Сказал, что подумает и по весне съездит к своей жене, а там, дай бог, они и воссоединятся.
– Надо же! – восхитилась Мирослава. – Ещё один неожиданный плюс от вашей поездки.
– А какой ещё? – заинтересовался Морис.
– Информация, – сразу же вывернулась Мирослава, которая вовсе не собиралась признаваться Миндаугасу, что её целью было подружить их с Иннокентием.
– Но толку-то от этой информации, – пожал плечами Миндаугас. – На деле у нас как не было, так и нет подозреваемого.
– Пока подозреваемым номер один для меня остаётся Эдуард Твердохлёбов.
– Но полиция так не думает, – напомнил Морис.
– Это проблема полиции.
– И что вы собираетесь делать?
– Понаблюдать за Эдуардом. Он нигде не работает, но я уверена, что и дома в четырёх стенах он не сидит. Наверняка куда-то ездит и с кем-то встречается. Вот и прощупаю его связи.
– Вам нужна моя помощь?
– В наблюдении пока нет. Но зато я хочу, чтобы ты попытался узнать как можно больше о всевозможных подпольных держателях игорных заведений.
– Хорошо.
Ночью пошёл снег. Когда Мирослава увидела утром занесённый снегом двор, то вздохнула облегчённо, хотя и понимала, что навряд ли это улучшило ситуацию на дорогах. Когда она выехала из дома, уже было светло. Волгина почему-то предполагала, что Эдуард Твердохлёбов не относится к породе жаворонков и не выйдет из дома слишком рано. Её предположения полностью оправдались, Эдуард вышел из подъезда около двух часов пополудни и, сев в машину, проехал пару кварталов, прежде чем остановиться возле супермаркета. Мирослава решила не ходить за ним и осталась поджидать Твердохлёбова-младшего в машине. Он пробыл в магазине тридцать пять минут, видимо, купил только самое необходимое, скорее всего, еду. По крайней мере, сумка, с которой он вышел из дверей, не была такой уж объёмной. Вопреки ожиданиям детектива Эдуард не поехал ни к кому из знакомых, а вернулся домой. Зато возле подъезда, судя по реакции вышедшего из машины Эдуарда, его ждал неприятный сюрприз. И была им девушка в серой шубке из искусственного меха, в коротких красных сапогах и красной же вязаной шапочке. Она подбежала к Эдуарду и замолотила кулачками без перчаток по его куртке.
– Ты? – спросил он. – Как ты узнала мой адрес?
Мирослава не расслышала, что именно она ответила ему сквозь слёзы. Твердохлёбов кивнул в сторону своей машины, и по тому, как девушка поспешила забраться в кабину, она догадалась, что Твердохлёбов намеревается её куда-то отвезти. Но куда и зачем? Сначала машина ехала прямо, пересекая один квартал за другим, потом направилась по направлению из города. Мирославе эта ситуация не понравилась, и она уже подумывала о том, чтобы вызвать на подмогу Мориса. Но когда он ещё приедет сюда? И успеет ли вообще. Автомобиль Твердохлёбова вылетел на трассу, пролетел несколько километров и, свернув на грунтовку, остановился. Мирослава сняла пистолет с предохранителя и приготовилась к самому неприятному. Вот Эдуард выбрался из машины, открыл дверь со стороны пассажира, вытащил оттуда упирающуюся девушку и с силой швырнул её в снег. Не переставая сквернословить, Твердохлёбов вернулся в машину, развернулся и так газанул, что чуть не зацепил автомобиль Мирославы. Она решила, что догонять его не имеет никакого смысла. Выбралась из автомобиля, подбежала к лежащей в снегу девушке, спросила:
