– На улице дождь, – сказала Андриана, прикрыв глаза.
– Мур, мяу! – рассерженно ответили кошки, и Андриана перевела их разгневанные возгласы как: «В холодильнике дождя нет!» Вздохнув, она столкнула кошек с себя, опустила ноги и стала нащупывать Босю и Бобосю. Наконец ей это удалось. Надев тапочки, она пошлепала в ванную комнату, тихо ворча себе под нос совсем не обидные для ее беспардонных любимиц ругательства.
Накормив кошек, Андриана Карлсоновна разогрела сваренную с вечера овсянку и добавила в нее курагу и чернослив. Запила все это крепко заваренным чаем и вышла из дома. Дождь, на ее счастье, закончился, и даже выглянуло солнце, отчего лужи на асфальте засверкали осколками зеркал.
Когда она добралась до района, в котором проживала Малышева, вокруг стало почти сухо. Только на траве и на цветах еще поблескивали капли влаги. В этом отдаленном районе воздух был заметно свежее, чем на Безымянке, где всю свою сознательную жизнь прожила Андриана. Некоторые даже называли Безымянку ямой из-за того, что этот район находился ниже других районов города и над ним, несмотря на то, что заводов стало меньше, постоянно стоял тонкий серый туман. Тем не менее Андриане никогда не хотелось переехать в другое место. Даже Старый город, куда не отказалась бы перебраться большая часть горожан, не прельщал ее. В шутку она сравнивала Безымянку с Лондоном времен Шерлока Холмса. Ведь в книгах Конан Дойля город почти всегда тонул в тумане.
Увидев нужный номер дома, Андриана свернула во двор. Домофон не работал, и она свободно проникла в подъезд, торопливо поднялась по лестнице, ища глазами нужную квартиру. Нашла ее на третьем этаже. Дверь квартиры была обита дерматином – единственная на площадке, все остальные двери были железными. Андриана нажала на звонок и стала ждать. Но, увы, обитатели квартиры либо отсутствовали, либо не торопились ей открывать. Позвонив еще несколько раз, Андриана переключилась на другие квартиры.
Открыли ей только в одной из них. Одетая в теплый стеганый халат симпатичная старушка с двумя тонкими косичками, аккуратно уложенными на макушке, смотрела на нее с нескрываемым любопытством. Андриана в свою очередь тоже рассматривала ее.
– Только не говорите мне, что вы из Собеса или из ЖЭКа, – проговорила старушка задорно.
– Нет, – невольно улыбнулась Андриана, – я детектив.
– Иди ты! – махнула на нее рукой старушка.
– Вот мое удостоверение.
К ее удивлению, старушка легко прочитала без очков:
– Андриана Карлсоновна Шведова-Коваль, частное детективное агентство «Шведское варенье», – старушка захихикала, а потом представилась: – Баба Груня, пенсионерка.
– А полностью? – нерешительно спросила Андриана.
– Можно и полностью, – не стала ломаться старушка, – Аграфена Евграфовна Панкратова. – И пригласила: – Заходи!
– Я хотела спросить вас о вашей соседке Людмиле Малышевой.
– Тем более заходи, – кивнула Аграфена Евграфовна.
И Андриана Карлсоновна решительно шагнула в прихожую ее квартиры. Сбросив с ног кроссовки, она проследовала за хозяйкой на кухню.
– Присаживайтесь, – придвинула ей табурет Аграфена Евграфовна, – сейчас я налью вам чаю. Сама я только что от сына приехала, погостила у него, и будет.
– Так вас не было дома? – разочарованно протянула Андриана.
– И что? – подмигнула ей женщина. – Меня и не было всего три дня.
– А…
– Пейте чай! А то остынет.
– Спасибо. Я хотела поговорить с Людмилой Ивановной Малышевой, а у них никто не открывает дверь.
– Так кто же вам откроет дверь, если ни Люды, ни Дениса дома нет.
– А где они?
– Люда в больнице уж, почитай, полгода.
– Как полгода? – вырвалось у Андрианы.
– А так! Наглоталась она сдуру таблеток. Ладно, Дениска пришел домой вовремя, а если бы не пришел, то и померла бы давно.
– А теперь?
– Теперь не знаю, – пожала плечами Панкратова, – по мне, так она давно не жилец.
– Как так?
– А так! Людка давно уже в алкоголичку превратилась. Другой бы сынок ее давно из дому выгнал, а Денька жалел ее. Тьфу! Пьянь поганая! Прости меня господи, но смотреть на нее было тошно. Это надо, женщине довести себя до такого скотского состояния, – неодобрительно покачала головой Аграфена Евграфовна.
– А вы, Аграфена Евграфовна, не знаете, как давно она начала пить?
– Зови меня бабой Груней, – перешла снова на «ты» Панкратова.
– Мне неудобно вас так называть, – смущенно призналась Андриана Карлсоновна, – ведь я уже сама не девочка.
– И сколько тебе годков? – внимательно посмотрела на нее Аграфена Евграфовна.
– Семьдесят первый пошел, – нехотя призналась Андриана.
– В таком случае ты для меня еще ребенок, – отмахнулась от нее Панкратова, – мне-то уже сто третий побежал. – И баба Груня заливисто рассмеялась.
Андриана Карлсоновна посмотрела на нее удивленно, сама бы она ни за что не дала женщине больше восьмидесяти. Вздохнув, она спросила:
– Баба Груня, а вы тут давно живете?
– Да уж лет семьдесят точно.
– Тогда вы знаете Людмилу Малышеву с детства?
– Нет. Она переехала сюда лет двадцать шесть назад с маленьким ребенком, то есть с Дениской. Вот не помню, был ему год или еще нет.
– А до этого вы ее не знали?
– Нет. Тут раньше старики Ивановы жили. Они померли, и детки их квартиру то ли продали за бесценок, то ли поменяли на жилье, которое было у кого-то из родственников Людмилы.
– А родственники Малышевой приходили сюда?
– Ни разу никого не видала. Должно быть, они тоже померли, а жилье ей оставили.
– Все может быть, – согласилась Андриана Карлсоновна. По крайней мере, в том доме, где проживала Людмила до своего побега к тетке, двое стариков сообщили ей, что дочь и бабка Малышевы умерли, а квартиру прибрала к рукам внучка, которая долго не наведывалась к ним.
«Хотя, – размышляла Андриана, – эту квартиру Людмила Малышева не могла приобрести на деньги от проданной материнской квартиры, по срокам не совпадает. Вероятно, эту жилплощадь она приобрела в обмен на жилье, доставшееся ей от тетки. Впрочем, это и неважно»
– Баба Груня, – вновь спросила Андриана, – когда Малышева начала пить?
– По моим наблюдениям, она прикладывалась к бутылке и в юности, ведь она сюда совсем девчонкой приехала.
– А отец мальчика сюда не приходил?
– Нет. Она никому и не говорила, кто его отец. Когда любопытные кумушки спрашивали ее о том, кто же отец, она грубо отшучивалась: «Ветром надуло».
– Вы думаете, что она начала пить из-за неустроенности? – осторожно спросила Андриана.
