К сожалению, человеческих костей в слоях среднего каменного века в Олоргесейли пока не нашли. Поэтому вывод о том, что следы продвинутой материальной культуры оставлены ранними представителями сапиентной эволюционной линии, похожими на людей из Джебель-Ирхуд или Омо, делается просто по принципу “ну а кем же еще?”. В данном случае такая логика выглядит уместной, потому что, насколько нам известно, вроде бы действительно больше некому (однако см. раздел “Гейдельбергские люди жили в Африке одновременно с ранними сапиенсами” ниже).
Ученые реконструировали изменения природной среды, на фоне которых в Олоргесейли происходил переход от раннего к среднему каменному веку. К сожалению, из-за перерыва в отложениях о самых интересных переходных этапах информации нет, но можно хотя бы сравнить природные условия в ашельскую эпоху (до 499 тыс. лет назад) и в среднем каменном веке (начиная с 320 тыс. лет назад).
Со временем климат в регионе становился более засушливым и переменчивым. Уже начиная с 800 тыс. лет назад стали усиливаться колебания уровня озера, которое здесь когда-то было. Кроме того, стало больше прослоев со следами пожаров. Это говорит о сильных засухах, чередовавшихся с более влажными периодами. Интересно, что к концу ашельской эпохи местные жители, похоже, начали менять свои обычаи: средние размеры каменных орудий уменьшились и даже стали появляться изделия не из местных материалов.
После 320 тыс. лет назад климатические колебания резко усилились, а климат в целом стал засушливым. Деревья и кусты постепенно уступили место траве (это видно, в частности, по росту δ13C в палеопочвах, см. раздел “Пищевая революция эректусов: прощание с лесами” в главе 2). Фауна тоже претерпела резкую перестройку. По сравнению с ашельской эпохой в среднем каменном веке в Олоргесейли стало меньше крупных животных и больше мелких. Видовой состав млекопитающих обновился на 85 %.
Табл. 2. Этапы развития человеческого мозга и культуры.
По-видимому, люди среднего каменного века в этом районе жили в намного менее предсказуемых условиях, чем их ашельские предшественники. Они не могли знать заранее, когда случится очередная засуха или наводнение, когда добычи будет много, а когда мало. Это могло способствовать выработке поведенческих адаптаций, снижающих риски, связанные с жизнью в непредсказуемой среде. К числу таких адаптаций относится и использование более эффективного охотничьего оружия, и умение доставлять ресурсы издалека, и налаживание взаимовыгодного обмена с соседями. Для этого, вероятно, требовались хорошие социальные навыки, символическое поведение и что-то вроде племенной самоидентификации (тут и краски могли пригодиться).
Таким образом, уже в самом начале среднего каменного века, 300 тыс. лет назад, в поведении жителей Восточной Африки присутствовали “современные” черты. Возможно, это означает, что ускорение культурного прогресса у наших африканских предков началось сразу после того, как объем их мозга достиг современного уровня. Форма мозга, как мы помним, стала современной несколько позже (см. раздел “Важен не только размер мозга, но и его форма” выше).
Можно сформулировать и так: когда объем мозга достиг современных значений, начался средний каменный век, а когда форма мозга тоже стала современной, начался верхний палеолит. Такая схема, связывающая две важные вехи в эволюции мозга с ключевыми этапами культурного развития, выглядит логичной и привлекает своей простотой. Хотя дальнейшие исследования обязательно покажут, что “в действительности все сложнее и не так однозначно”. Это неизбежная судьба всех красивых теорий. Что ни в коем случае не делает их менее важными для развития науки. Ну а пока все складывается в интересную картинку (см. табл. 2).
Гейдельбергские люди жили в Африке одновременно с ранними сапиенсами
Череп родезийского человека – одна из самых известных палеоантропологических находок, отличающаяся исключительно хорошей сохранностью. Он был найден в пещере у города Брокен-Хилл (ныне Кабве) в Северной Родезии (ныне Замбия) при разработке свинцово-цинкового рудника.
Изначально череп отнесли к новому виду Homo rhodesiensis, но сейчас его обычно относят к гейдельбергским людям. Объем мозговой коробки родезийского человека (1230–1270 см3) мало отличается от средних значений для современных человеческих популяций, но в морфологии черепа много архаичных черт. Специалисты “альтернативных” наук любят порассуждать о “пулевом” отверстии в левой височной кости человека из Брокен-Хилл, хотя антропологи считают, что это просто след какой-то прижизненной травмы с признаками заживления по краям.
Место родезийского человека на эволюционном дереве рода Homo долго оставалось спорным, прежде всего из-за проблем с датировкой. Пещера, где нашли череп, давно уничтожена рудокопами вместе со всеми слоями пещерных отложений и вообще всем, что ее окружало. Сохранились лишь старые фотографии, рисунки и описания, а также коллекция собранных в пещере каменных орудий, костей и костных фрагментов разнообразных млекопитающих, в том числе людей. При этом в большинстве случаев неизвестно, как эти кости и орудия связаны с черепом – были ли они захоронены в пещере намного раньше или позже него. Неудивительно, что предположительные датировки для черепа из Брокен-Хилл варьируют в широких пределах. Например, Станислав Дробышевский на сайте “Антропогенез. ру” указывает в качестве самого правдоподобного возраст 110–300 тыс. лет, а по другим оценкам черепу не менее 490 тыс. лет (Millard, 2008). Более древние датировки позволяли родезийскому человеку претендовать на роль переходной формы между поздними эректусами и ранними сапиенсами, что в принципе согласуется с морфологическими данными.
В 2020 году коллектив исследователей из Австралии, Великобритании, Ирландии, Франции и Южной Африки во главе с британским антропологом Крисом Стрингером опубликовал результаты датирования черепа из Брокен-Хилл, полученные с помощью уже упоминавшегося нами сложного, но надежного комбинированного метода урановых серий и электронного спинового резонанса.
Для начала исследователи, как и многие их предшественники, попытались использовать классический биостратиграфический подход, то есть оценить возраст черепа по комплексу сопутствующих крупных и мелких млекопитающих. Как и раньше, это не дало однозначного результата. По-видимому, кости млекопитающих накапливались в пещере на протяжении многих сотен тысячелетий. При этом фауна крупных зверей в целом выглядит почему-то архаичнее, чем мелких. История формирования пещерных отложений явно была сложной, а поскольку они уничтожены, к ним нельзя применить современные методы стратиграфического анализа (как, например, к отложениям Денисовой пещеры, см. раздел “Уточнены датировки археологических находок в Денисовой пещере” в главе 4). Некоторые косточки мелких млекопитающих находились непосредственно внутри черепа, но как и когда они туда попали – неизвестно. Судя по результатам уран-ториевого анализа, не исключено, что они значительно моложе черепа. Не сохранилось даже сведений о том, был ли череп в момент обнаружения заполнен породой целиком или только частично.
