— Да, в общем-то, ничего. Внизу спят, их там как-то очень много на квадратный метр площади. Поэтому я ушел сюда. Здесь значительно больше свободного места, эти добрые люди мне даже предложили толстый спальник в комплект к здешнему мягкому ковру.
— А полкровати вам уже не подходит? Только в толстом спальнике на мягком ковре?
— А с вами всё хорошо? Помнится, вы в период нездоровья очень рьяно настаивали на отдельной постели? Пока ваша кузина, всех ей благ, голову вам на место не поставила?
— Не могу сказать, что вот прямо хорошо, но уже почти норма. Но вы так и не сказали, почему не спите?
— Да как-то не спится. Даже странно. Спали в последнее время мало, напрягались много, организм попал в режим и не хочет из него выходить.
Она помолчала несколько секунд. Подумала.
— В этом я могу вам помочь. Будете спать, как младенец. Ну, или как дикий зверь после удачной охоты — как вам больше нравится.
— В смысле? Если вы думаете, что ваше присутствие подействует на меня как снотворное, то вы ошибаетесь.
— Нет, я так не думаю. И мое присутствие само по себе вопроса не решает, как вы уже заметили. Все проще — вы ложитесь вот сюда, — она показала на кровать, — я совершаю над вами пару несложных действий, если вы позволите, и в результате вы спите долго и счастливо.
— Сто лет? — он посмотрел на нее очень недоверчиво. — Или как господин Верчеза сегодня?
— У господина Верчезы, если вы помните, я разрешения не спрашивала. И принцип действия другой.
— А потом вы останетесь в обмороке на кровати?
— Нет. Для того, что я предлагаю сделать, не нужно много сил. Я просто… как бы это вам объяснить-то человеческими словами… затяну вас в свой сон.
— И… мы будем смотреть одинаковые сны? — на его лице появилось заинтересованное выражение. — Я не против посмотреть то же, что снится вам.
— Не обещаю.
— Хорошо, давайте попробуем. Отдаю себя в ваши руки, — он отложил телефон и собрался перебраться на кровать.
— Нет. Телефон выключайте и откладывайте подальше, — Элоиза командовала решительно и как будто привычно, — До завтра связь с миром неактуальна. Если кто-то вдруг возникнет — перезвоните утром. Одежду снимайте, она лишняя.
Он повиновался с очень недоверчивым видом.
— И как много одежды снимать? Неужели всю? — сквозь недоверие начала пробиваться улыбка.
— А как вам удобнее спать, — с видом лектора, отвечающего на глупые вопросы, сказала она. — Ну и напомню, если вы забыли, что ничего нового я там не увижу.
— Элоиза, вы сегодня язва.
— Себастьен, я всегда язва. Просто иногда я — как вы это сказали — забываю о хорошем воспитании и говорю все, что думаю.
— Звучит заманчиво. Уточню — мне и джинсы не понадобятся? — сощурился он.
— Если вы в текущем месяце не имеете обыкновения складывать их под подушку, спать с ними в обнимку или еще что с ними делать — не понадобятся. Одеяло у Лодовико теплое. Выключайте свет и ложитесь уже.
Он так и сделал и мгновенно его горячие ладони оказались у нее на спине.
— Что это было, сердце моё? Почему вы потеряли сознание?
— Перестаралась, — буркнула она. — Нужно было работать осторожнее. Есть вещи, которые я делаю их рук вон плохо.
Элоиза обняла его и медленно, осторожно, как бы примериваясь, поцеловала. Она и правда примеривалась, нужно было сосредоточиться, и отнюдь не на его руках.
— Элоиза, вы чудо. Вы на самом деле умеете усыплять и целоваться разом? — он все еще не верил, что она собирается сделать только то, что обещала.
— На самом деле умею, — она глубоко вдохнула, снова приникла к его губам, закрыла глаза и оба они провалились в сон.
11. Передышка
Элоиза проснулась ярким днем. В окно сквозь старые жалюзи осторожно заглядывало солнце, никакого Себастьена в комнате и в помине не было. Она неспешно умылась, вернулась в постель, расплела то, что было с ночи у неё на голове, и принялась расчесывать и переплетать волосы. В какой-то момент дверь осторожно приоткрылась и внутрь заглянул Марни. Она улыбнулась ему.
— А вы ранняя пташка, Себастьен. Почему вам не спится?
— Я переученная «сова». И привык довольствоваться малым. Но сегодня, скажу честно, спалось на удивление хорошо. Хотя спать с вами в обнимку всегда хорошо. Вы профессионал, Элоиза.
— О нет, не профессионал. В этом — нет.
— А мне понравилось. Может быть, вы теперь всегда будете укладывать меня спать?
— Это небезопасно. Может возникнуть привыкание, знаете ли, разучитесь спать самостоятельно.
— Тогда, может быть, курс лечения? Скажем, десять сеансов, а там посмотрим? — подмигнул он.
— Вот именно — посмотрим.
— Вы уже встаете?
— Я еще не решила. Что вообще происходит?
— А ничего. В вольном порядке все едят, спят, пьют и гуляют по окрестностям. Новостей от Шарля нет, то есть плохих и вообще каких-нибудь заметных. В светской хронике мы не упоминаемся. Все тихо. За приезжим из Марселя следят, но он пока не покинул город. Принести вам кофе?
— А где Анна?
— Кажется, ушла гулять. Парни убедили ее, что мы без нее не пропадем. Так как? Хотите кофе?
— Конечно, — улыбнулась она. — Буду очень рада, если вы принесёте.
— Капуччино обещать не могу, но сливки в доме есть.
— Да, если можно, со сливками.
— Определенно можно.
Через четверть часа в дверь снаружи поскреблись. Элоиза встала, открыла дверь, пропустила внутрь Себастьена с подносом. Кофейник, сливки, сахар, тосты, масло, шоколад, пирожные, чашки, ложки, ножи. Поставил все это богатство прямо на пол у оконного стекла — столов и стульев не было.
— Располагайтесь, экселенца.
— Ничего себе! Я бы не справилась. Я бы непременно что-нибудь забыла. И бегала бы вниз много раз, — заметила она, усаживаясь на ковер.
— Я вообще талантливый, — усмехнулся он.
Налил кофе сначала ей, потом себе.
— Я знаю, — она, не глядя на него, налила сливки в кофе и отпила глоток. — Ой, с корицей.
— Вам не нравится кофе с корицей?
— Наоборот, нравится. Кто варил?
— Я варил. У Лодовико, конечно, есть какая-то кофеварка, но ничего не заменит старой доброй джезвы.
— Ух, как в шатийонской мансарде! Приятные воспоминания. А я тоже когда-то умела варить. В студенчестве. А потом разленилась и перестала.
— Значит, вы не безнадежны, экселенца.
— В плане домашнего хозяйства? Безнадёжна. Только не потому, что не умею, меня же всему учили. Сначала в монастырской школе, потом еще тетушка Женевьев тоже много сил положила, чтобы выучить меня управляться с большим домом. Всё потому, что меня это совсем не радует.
