Все защитные преграды, которые учила её строить Доменика Прима, разлетелись в прах. Она вновь была одна, одна против непонятного, одна против того, что и имени-то не имело. И это был вовсе не господин Мауро ди Мариано.
Усилием воли Элоиза заставила себя сосредоточиться.
Да, кардинал прав, пришло время вытащить на свет ту старую историю. Историю, само воспоминание о которой повергало Элоизу в совершенно непонятное и очень неприятное ей состояние — ей хотелось и на физическом плане забиться в тёмный угол и пересидеть грозу там. Реакция из дошкольного детства — когда ещё существовала иллюзия, что можно хорошо спрятаться, и взрослые не найдут и не отругают. Взрослая Элоиза не могла бы сказать, за что её в данной ситуации ругать и кому, но ничего не могла поделать с реакцией организма и мозга.
Другое дело, что за последние пять лет она научилась из того мифического угла управлять внешней оболочкой так, что невнимательные люди вообще ничего не замечали. Что делать с внимательными, она не знала, и не собиралась сейчас об этом думать.
Нужно действовать.
Элоиза открыла на ноутбуке личную переписку «под крылом». Ура, контакт онлайн.
«Себастьен, очень нужно поговорить»
«Вечером? Или раньше?»
«Немедленно»
«Приходите. Вы прямо сейчас придёте?»
«Да»
«Жду, сердце моё J»
Она закрыла ноутбук, выключила компьютер и побежала в службу безопасности.
Он ждал, стоял в дверях кабинета. К счастью, в приёмной никого не было, ей сейчас было бы очень сложно сделать вид, что ничего особенного не происходит, и обмануть проницательного господина Дзани, а чем меньше людей в курсе, тем лучше.
— На вас лица нет, сердце моё! Что случилось?
Она смогла только поднять на него глаза. Ничего сказать не смогла.
— Так, понял. Вода, кофе или коньяк? Начнём с воды. Идёмте.
Себастьен проводил её через дверь шкафа на балкон и принёс воды, кофе и коньяк.
— А вот теперь пейте что-нибудь и рассказывайте. Пожалуйста. Вы кого-нибудь убили?
— Нет, — помотала она головой.
— Уже хорошо. Просто побили? Или придушили?
— Нет.
— Рассказывайте, сердце моё, рассказывайте.
Так, раз пришла — не молчи. Собирайся с силами и говори, как бы это сейчас не было сложно.
— Мауро ди Мариано предъявляет мне обвинение в том, что я пыталась убить Анджерри. Он настаивает на том, чтобы я уволилась, иначе на Шарля будут давить из понтификальной комиссии. Но Шарль держится, он сказал, что на моей стороне, и что в понедельник встретимся в том числе и с Анджерри, и попросил меня достать те документы, о которых я когда-то с вашей подачи ему рассказала. О Норе.
Она выложила всё это единым духом, глядя ему в глаза. Он пару раз тихонько выругался, потом обнял её.
— Шарль молодец, мы вас отстоим, даже не сомневайтесь. Где документы?
— В Париже, на улице Турнон. Я хотела попросить Марго привезти.
— Хорошо, но я иногда бываю параноиком. Поедет Карло с кем-нибудь ещё, он знаком с семейством генерала, поедет вот прямо сейчас, и привезёт сюда вашу сестру и документы.
— Вы думаете?
— Да, — он вышел, и она слышала, как просил вернувшегося господина Дзани найти и пригласить Карло, а потом просунул голову в двери шкафа. — Элоиза, выходите. Будут нужны ваши инструкции.
Она вдохнула глубоко, потом встала, собрала корпус, выпрямила спину и вышла. В самом деле, нужны инструкции.
Инструкций было немного, но Карло воодушевился. Задание привезти сюда сестру донны Элы и дочь генерала с ценными документами его необыкновенно обрадовало.
— А документы-то против кого? Неужели Девочке хвоста накрутим? Что-то он сегодня с очень довольным лицом по зданию ходил, непорядок это.
Да, сотрудники службы безопасности не любят господина ди Мариано.
— Карло, не болтай, — скривился Себастьен.
Но чтобы Карло не болтал, нужно было что-то посерьёзнее мрачной Элоизы.
— Могу и не болтать. Мы можем ему, скажем, колесо проткнуть. На его вишнёвой машине. И нехорошее слово нацарапать. Или сделать так, чтобы он своим пафосным ботинком наступил в какую-нибудь смолу…
— Давай сначала данные, а потом смолу, хорошо?
— Да я хотел донну Элу повеселить.
— Донна Эла развеселится, когда ты привезёшь ей сестру с бумагами.
Вечер пятницы и субботу Элоиза промолчала. В буквальном смысле. Говорила только «да» или «нет», сначала, потом перестала. Можно же просто кивнуть головой и не создавать шума.
Себастьен сначала пытался её разговорить, а потом понял бессмысленность этих действий. Он просто был с ней — молча, не отпуская её руки или её самой.
Ещё она наотрез отказывалась выходить из своих комнат. Разве что — встретить Карло, Марко и Марго в аэропорту, в субботу вечером.
Впрочем, Марго с одного взгляда поняла, что дело плохо.
— Она молчит? — уточнила на всякий случай у Себастьена.
— Да, второй день, — кивнут тот.
— Что у вас случилось-то? Впрочем ладно, не хочешь — не говори, потом расскажешь, — и уже Себастьену: — Знаешь, она как-то раз месяц молчала. Ничего, потом заговорила.
Элоиза разлепила губы.
— Ты… смотрела, что в той шкатулке?
— Делать мне больше нечего, только в твоих тайнах копаться. Глянула, посмотрела, что тонна текста по-итальянски, и решила, что самое важное из этого ты мне потом сама расскажешь, — сестрица была сама любезность. — Ты пригласишь меня в гости? Или мне нужно просить об этом Себастьена?
— Приглашу.
— Прошу в машину, — Себастьен открыл дверь сначала Марго, а потом Элоизе.
Элоиза понимала, что так гостей не принимают, но ничего не могла с собой поделать. Другое дело, что Марго не впервые видела её в таком состоянии, и, бросив вещи в её гостиной, тут же нашла себе какого-то провожатого для экскурсии. Или Себастьен ей кого-то нашёл. Более того, ночевать она не пришла, и кормилась тоже где-то на просторах дворца. В воскресенье после обеда зашла, посмотрела на неё, на Себастьена, пожелала им удачи в том, что они делают, что бы это ни было, и сказала, что в аэропорт её проводят, пусть они не беспокоятся.
И только поздним уже вечером позвонила и сообщила, что добралась домой и вообще в порядке.
— Элоиза, вы сможете завтра присутствовать на том совещании?
Они были в её постели, просто лежали, обнявшись. Она смотрела в темноту и видела строчки из писем. Которые, впрочем, заставила себя отсканировать и загрузить в планшет — не оригиналами же документов там завтра трясти?
