– Ты слышал что-нибудь о попытках описать геном человека?
– Да. Читал на обложке "Ньюсуик". Насколько я понял, это что-то вроде подробного перечня всех генов и того, за что каждый из них отвечает.
– Величайшее научное начинание нашего времени, – заметила Роза с некоторым оттенком гордости. – Его целью является выделение каждого из ста с лишним тысяч человеческих генов и подробное описание структуры соответствующего ему участка ДНК. И дело движется на удивление быстро.
– Кажется, с помощью этого списка можно будет лечить дистрофию мышц, рассеянный склероз…
– А со временем и такие серьезные заболевания, как рак и другие…
– И ты во всем этом участвовала?
– Нет. Во всяком случае – не непосредственно. У нашего "Проекта-99" была гораздо более интересная и сложная задача. Мы должны были выделить гены, которые определяют наличие у человека необычных талантов.
– Как у Моцарта или Майкла Джордана?
– Нет, мы не имели в виду способность к творчеству или умение попасть мячом в кольцо. Мы искали гены, ответственные за разного рода паранормальные способности вроде телепатии, телекинеза, пирокинеза и других.
Джо был так поражен, что непроизвольно отреагировал как журналист, а не как человек, который совсем недавно сам стал очевидцем событий фантастических и неправдоподобных.
– Таких способностей не существует, – отрезал он. – Это выдумки писателей-фантастов.
– Зато существует немало людей, которые показывают необычайно высокие результаты при специальном тестировании. И эти результаты настолько стабильны, что случайностью объяснить их никак нельзя. Испытуемые угадывают порядок карт в колоде, предсказывают, какой стороной вверх упадет монета, передают и принимают мысли и зрительные образы и демонстрируют многие другие удивительные вещи.
– Как это делали в университете Дьюка «Университет Дьюка -частный университет в Дареме (Сев. Каролина); медицинский центр этого университета, считающийся одним из лучших в США, проводил исследования по выявлению и изучению паранормальных способностей человека»?
– Да, почти так, только наши тесты включали и многое другое. Когда нам попадался человек, у которого наши тесты выявляли ярко выраженные паранормальные способности, мы брали у него образцы крови и тканей на исследование и изучали генетическую структуру ДНК. А взять такое явление, как дети и полтергейет…
– Полтергейст?
– Феномен полтергейста не имеет никакого отношения к духам. В домах, в которых происходят события, подпадающие под эту категорию, – если, конечно, мы имеем дело действительно с полтергейстом, а не с искусной мистификацией, – обязательно есть дети, и мы считаем, что все эти летающие по воздуху предметы, эктоплазматические видения, странные звуки являются следствием того, что дети бессознательно пробуют скрытые в них силы, о которых они сами даже не подозревают. У таких детей – если нам удавалось их найти – мы тоже брали кровь на анализ. Со временем у нас собралась целая картотека генетических портретов людей, обладающих необычными способностями, с помощью которой мы могли искать то, что их объединяет.
– Ну и как? Вы что-нибудь нашли?
Роза немного помолчала, должно быть, ожидая, пока пройдет очередной приступ боли, хотя ее лицо выражало скорее душевное смятение, нежели свидетельствовало о физических страданиях. В конце концов она сказала:
– Да, нашли. И очень многое.
Если бы в салоне было достаточно света, чтобы Джо мог разглядеть в зеркале заднего обзора свое собственное отражение, он бы увидел, как кровь медленно отливает от щек и лицо его становится белым, как луна, ибо он внезапно понял, в чем состоял главный смысл "Проекта-99".
– Но вы не только изучали эти аномалии, верно? – медленно проговорил он ставшими вдруг непослушными губами.
– Нет, не только.
– Вы научились использовать свое открытие практически?
– Да.
– Сколько человек работало на "Проект-99"?
– Больше двухсот.
– Вы делали чудовищ, – чуть слышно пробормотал Джо.
– Людей, – поправила его Роза. – Мы делали в лаборатории людей.
– Может быть, они выглядят как люди, но на самом деле они – монстры.
Роза молчала примерно минуту, потом сказала:
– Да.
Последовала еще одна пауза, после которой она неожиданно добавила;
– Хотя настоящими чудовищами были мы – те, кто сделал их такими.
* * *
…Расположенный в безлюдном сельскохозяйственном районе Виргинии научно-исследовательский центр под официальным названием Институт Квартермасса, о чем свидетельствует установленный на шоссе указатель, занимает огороженный и хорошо охраняемый участок земли площадью в тысячу восемьсот акров. Здесь, на отлогих склонах холмов, пасутся среди сочной травы беспечные олени, негромко шелестят листвой буковые и березовые рощи, в которых кишит непуганая мелкая живность, дремлют под солнцем задумчивые пруды, а в полях гнездятся ржанки и жаворонки.
На первый взгляд система безопасности вовсе не бросается в глаза, однако в действительности ни одно живое существо размером крупнее кролика не может пересечь границу института, не попав в поле зрения бесчисленных инфракрасных детекторов, датчиков движения, чувствительных видеокамер и микрофонов, которые постоянно регистрируют все происходящее на заповедной территории и передают полученные данные в центральный компьютер, который обрабатывает информацию и в случае необходимости поднимает тревогу. Все нарушители подлежат немедленному аресту, и когда – очень редко – охотники или любопытные мальчишки перебираются через изгородь, их задерживают на расстоянии не более пятисот футов от того места, где они проникли в запретную зону.
Почти в самом центре этого живописного участка стоит приют – унылое трехэтажное здание, сложенное из красно-коричневого кирпича, отдаленно напоминающее своей архитектурой бесплатные муниципальные больницы. В нем содержится сорок восемь детей в возрасте до шести лет, хотя многие из них кажутся старше.
Все они – сироты с рождения. Пожалуй, они даже больше чем сироты, потому что у них никогда не было ни матерей, ни отцов. Никто из этих детей не был зачат в любви, никто не рождался в муках. Крошечные зародыши, полученные методом искусственного оплодотворения, росли и развивались внутри механической матки, заполненной синтезированной в лаборатории околоплодной жидкостью.
Как у лабораторных крыс, собак или обезьян, которые сутками живут со вскрытыми черепами во время экспериментов на мозге, у этих детей нет и никогда не было имен. Дать каждому из них обычное человеческое имя означало бы спровоцировать тех, кто имеет с ними дело, на эмоциональную привязанность, а люди, которые занимаются ими по долгу службы, – начиная от охранников и младшего медперсонала и заканчивая учеными, которые помогли им появиться на свет, – должны в целях поддержания чистоты эксперимента оставаться абсолютно нейтральными и эмоционально отстраненными от объектов опыта, иначе они просто не смогут выполнять как следует свои обязанности. Вот почему каждый ребенок имеет вместо имени один только код, состоящий из букв и цифр, соотносящихся с номерами карточек в генетической картотеке "Проекта-99" и обозначающих особые свойства и способности, которые были заложены в том или ином подопытном экземпляре.
