Барбара удивлено вздрогнула и быстро посмотрела на Джо, потом снова повернулась к Мерси.
– Так с нею был ребенок?
– Девочка, настоящий маленький ангелочек. Она очень устала и хотела спать, но совсем не капризничала.
Джо тем временем вспомнил, что Мерси и раньше употребляла множественное число, но тогда он не обратил на это внимания, отнеся за счет особенностей простонародной речи. Теперь он досадовал на себя за то, что едва не пропустил что-то очень важное.
– Вы имеете в виду, что с Розой… с Рейчел был ребенок?
– Разве я не сказала? – простодушно удивилась Мерси, глядя на их недоуменные лица. – Год назад, когда к нам приезжал молодой человек из вашего отдела по безопасности полетов, я все ему рассказала и о Рейчел, и о маленькой девочке, которая с ней была.
Поглядев на Джо, Барбара медленно сказала:
– Я этого не знала. Хорошо еще, что я вообще вспомнила про ранчо и про мистера Илинга…
Но Джо не слышал ее. В душе у него все перевернулось и пришло в движение, словно какое-то старое маховое колесо, намертво приржавевшее к оси, неожиданно стронулось с места и стало набирать обороты.
Мерси, не подозревая о том, какое действие возымели на Джо ее последние слова, снова наклонилась к духовке.
– Сколько лет было девочке? – спросил он охрипшим неожиданно голосом.
– Четыре или пять, не больше, – ответила Мерси, не глядя на него.
Предчувствие словно молния пронзило Джо, и он поспешно закрыл глаза, ослепленный этим ярким светом, но даже сквозь багровую темноту за ширмой опущенных век он продолжал видеть десятки самых невероятных возможностей, которые и пугали, и манили его.
– Не могли бы вы… описать ее?
– Маленькая, ладненькая девочка, совсем как куколка и прелестная, как бутон цветка, но в этом возрасте все дети очень милы, разве нет?
Джо открыл глаза и, увидев, что Барбара смотрит на него в упор, прочел в ее взгляде жалость и предостережение.
– Будь осторожен, Джо, – тихо сказала она. – Пустая надежда может жестоко обмануть.
Мерси, ничего не заметив, водрузила на проволочную подставку еще один противень, полный золотистых бисквитов.
– Какого цвета были у нее волосы?
– Светленькие, чуть вьющиеся.
Еще не успев осознать, что он делает, Джо вскочил на ноги и шагнул к Мерси, которая деревянной лопаточкой снимала готовые печенья с остывшего противня и складывала их на тарелку.
– А какого цвета были у этой девочки глаза? – негромким, но напряженным голосом спросил Джо.
– Ну, этого я, пожалуй, не вспомню.
– Постарайтесь. Пожалуйста…
– Голубые, наверное, – подумав, сказала Мерси и поддела лопаточкой очередное печенье.
– Наверное?
– Она же была блондиночка.
Джо взял из рук удивленной Мерси лопаточку и отложил в сторону.
– Посмотрите на меня. Мерси. Это очень важно.
– Спокойнее, Джо! – снова предупредила его Барбара. – Держи себя в руках.
Джо знал, что она права. Безразличие было его единственной броней, его единственной защитой от жгучей, невыносимой боли. Оно было с ним постоянно, потому что только в нем Джо мог черпать утешение. Надежда представлялась ему птицей, которая в конце концов всегда вырывается из рук и улетает навсегда; светом, который обязательно гаснет; бременем, способным раздавить, когда уже нет сил его нести. Однако сейчас Джо чувствовал внутри напугавшую его самого безрассудную готовность взвалить на себя это бремя, ступить в полосу неверного, дрожащего света и тянуться, тянуться за сверкающими в вышине белыми крыльями.
– Мерси, – сказал он, – не у всех блондинок бывают голубые глаза, верно?
Завороженная его неожиданным пылом и силой чувств, Мерси Илинг повернулась и встала лицом к лицу с Джо.
– Ну… наверное, – согласилась она.
– У некоторых ведь бывают зеленые глаза?
– Точно.
– А если как следует подумать, то я уверен – вы вспомните, что встречали блондинок и с карими глазами.
– Наверное, но немного.
– Но все-таки встречали, – настаивал Джо, в котором снова вскипело предчувствие. Его сердце вело себя совсем как норовистая лошадь, которая брыкается и бьет подкованными сталью копытами.
– Так вы уверены, что у этой маленькой девочки были голубые глаза? – спросил он.
– Нет, не уверена.
– Могли они оказаться серыми?
– Не знаю. – Мерси пожала плечами и бросила едва заметный вопросительный взгляд в сторону Барбары, но та ничего не сказала.
– Постарайтесь вспомнить.
На этот раз глаза Мерси устремились куда-то в пространство, словно она старалась оживить в памяти полустершиеся образы, однако после секундного размышления она отрицательно покачала головой.
– Я не могу точно сказать. Может быть, и серые, а может – нет.
– Посмотрите на меня, Мерси. Какие у меня глаза?
Она посмотрела.
– Они серые, – с нажимом сказал Джо.
– Да, – неуверенно согласилась Мерси.
– Серые, но необычного оттенка.
– Да.
– С легкой примесью лилового.
– Пожалуй.
– Не вспомните ли вы, не такими ли были глаза у той девочки?
К этому моменту Мерси уже догадалась, какого ответа от нее ждут, хотя и не могла понять – почему. Она была доброй женщиной, и ее инстинктивным желанием было сделать ему приятное. Немного поколебавшись, она сказала:
– Честное слово, я не могу сказать наверняка.
Джо почувствовал, как внутри у него все холодеет, но сердце его продолжало биться с прежней силой и частотой, не желая расстаться с тщетной уже надеждой. Стараясь говорить спокойно, он положил руки на плечи Мерси и сказал:
– Постарайтесь представить себе лицо девочки. Закройте глаза и постарайтесь думать только о ней.
Она закрыла глаза.
– Ну? – с новым нетерпением спросил Джо. – Вы видите? На левой щеке, почти возле самого уха? Видите родинку?
Веки Мерси слегка вздрогнули: она искренне старалась подстегнуть свою память.
– Это скорее родимое пятнышко, а не родинка. Она совершенно плоская и не выступает над кожей. В форме полумесяца.
После долгих колебаний Мерси покачала головой.
– Может быть, у нее и была такая метка… Я просто не помню.
– А улыбку? Улыбку вы помните? Озорную, слегка кривоватую? Когда она улыбалась, у нее слегка приподнимался левый уголок губ.
– Насколько я помню, девочка совсем не улыбалась. Она была очень сонной… и слегка ошеломленной. И конечно, она очень устала, лапочка.
