Во внутреннем убранстве ресторана был выдержан тот же индейский стиль. Потолок поддерживали длинные и мощные сосновые стропила; нарочито неровные стены были выкрашены известкой, а пол покрывали все те же красные глиняные плитки. Столы, стулья и другие предметы обстановки тоже следовали юго-западному стилю, но, к счастью, не доводили его до абсурда, являясь вполне цивильными копиями авторских моделей Роберта Скотта «Скотт, Джей Роберт – популярный в США художник-примитивист и мебельный дизайнер, работы которого являются подражанием индейскому декоративному стилю», причем не самыми дешевыми копиями. Разглядывая их, Джо машинально отметил, что художнику-декоратору, расписавшему их примитивными индейскими узорами, хватило вкуса и здравого смысла ограничить свою палитру приглушенными пастельными тонами, характерными для классических мотивов навахо.
Как бы там ни было, на постройку и убранство ресторана, при всей его кажущейся примитивности, ушло, наверное, целое состояние, и Джо остро почувствовал, что плохо вписывается в этот богатый интерьер. В последний раз он брился часов двадцать назад, перед самой поездкой в Колорадо, и лицо его покрывала неопрятная щетина. Синие джинсы волновали его не так сильно, поскольку и модные продюсеры, и большинству современных кинозвезд мужского пола предпочитали молодежный стиль, и Джо было известно, что даже в высшем обществе Лос-Анджелеса джинсы считались вполне приемлемой одеждой, если только речь не шла об официальном приеме высшего ранга. Другое дело – его новая вельветовая куртка, которая сначала намокла, потом высохла прямо на нем и не только потеряла всякую форму, но и покрылась многочисленными неопрятными складками, благодаря чему Джо выглядел не то как бродяга, не то как пьяница, проведший предыдущую ночь на полу.
Но вопреки его опасениям молоденькая старшая официантка – прелестная, как десять кинозвезд Голливуда, вместе взятых, – не обратила на его вид никакого внимания, а если и обратила, то он не показался ей ни отвратательным, ни странным. Стоило Джо назвать свою фамилию, как она отвела его к накрытому на двоих столику у окна.
Вся западная стена ресторана была прозрачной, и неистовое сияние садящегося солнца сдерживали лишь тоненькие жалюзи из тонированного пластика. Вид отсюда открываются очень живописный, и Джо невольно залюбовался изящным изгибом береговой линии, которая ограничивала небольшой залив внизу с севера и с юга; что же касалось океана, то он был прекрасен в любое время суток, а не только на закате. Определенно, строители ресторана знали, что делали.
– Ваша знакомая просила передать, что задержится и чтобы вы начинали ужинать без нее, – объяснила официантка, имея в виду, очевидно, Деми. – Она присоединится к вам несколько позднее.
Такой поворот событий пришелся Джо не по душе. Откровенно говоря, он совсем ему не понравился. Джо не терпелось встретиться с Розой, не терпелось узнать все, что она хотела ему сказать, и расспросить про Нину, и эта непредвиденная задержка встревожила и напугала его.
С другой стороны, Джо не оставалось ничего иного, как играть по навязанным ему правилом.
– Хорошо, спасибо, – поблагодарил он и стал дожидаться официанта, который обслуживал его столик.
Официант тоже оказался красавцем хоть куда. Если бы Том Круз«Круз, Том – актер кино, сыгравший в таких фильмах, как "Человек дождя" и "Рожденный 4 июля". Считается одной из самых ярких звезд Голливуда, взошедшей в 80-х годах среди актеров-мужчин» сделал себе пластическую операцию по улучшению внешности, только тогда он, пожалуй, сравнялся бы по красоте и обаянию с парнем, которому Джо заказал кружку пива. Официанта звали Джин, и его светло-голубые глаза, напоминавшие своим цветом пламя газовой горелки, сверкали так, словно яркие искры были вживлены ему в роговицу хирургическим путем.
В ожидании заказа Джо вышел в туалетную комнату, чтобы взглянуть на себя в зеркало, и даже сморщился от отвращения. Покрасневшие глаза и щетина, густо покрывавшая щеки Джо, делали его похожим на одного из преступных братьев Бигл из комикса о приключениях Скруджа Макдака. Предвидя тщетность своих усилий, он все же умылся холодной водой, причесался и тщательно разгладил куртку руками, но даже после этого Джо выглядел так, что его нужно было сажать не возле окна, а где-нибудь в темном уголке возле мусоропровода.
Вернувшись за столик и потягивая холодное, только что со льда, пиво, Джо коротал время, разглядывая остальных посетителей. В некоторых из них он узнал голливудских знаменитостей, что, учитывая класс ресторана, было вовсе не удивительно. Например, всего в трех столиках от него сидел популярный актер, исполнявший в боевиках роли героев. Щетина на его щеках была еще гуще и длинней, чем у Джо, а волосы находились в беспорядке и торчали во все стороны, как у беспокойного мальчишки-сорванца, который только что проснулся. Одет он был в потертые черные джинсы и светлую свободную рубашку с плиссированной грудью.
Еще ближе, но с другой стороны сидел другой актер – лауреат премии "Оскар", – известный, помимо того, своим пристрастием к героину. Его одежда выглядела еще более эксцентрично, словно он выбирал ее в темном чулане в минуты навеянного наркотиком синтетического блаженства. Черные кожаные мокасины на босу ногу, брюки для гольфа из зеленой шотландки, спортивная куртка некрупную коричневую клетку и бледно-голубая хлопчатобумажная рубашка выглядели достаточно безвкусно, но их вызывающий диссонанс с успехом затмевали налитые кровью глаза и воспаленные, ярко-красные веки.
Поняв, что на этом фоне его куртка может показаться верхом приличия, Джо слегка расслабился и решил отдать должное обеду, который появился перед ним точно по мановению волшебной палочки. Густой суп из желтой кукурузы и суп-пюре из черной фасоли были налиты в одну тарелку таким образом, что почти не смешивались и образовывали нечто вроде китайских символов Инь и Янь. Копченая лососина покоилась на ложе густой сальсы, которая – наверное, в виде исключения – состояла не только из красного перца, но и из сока манго. И суп, и рыба оказались очень вкусными и нежными.
Наслаждаясь едой, Джо продолжал поглядывать в сторону посетителей, хотя закатный морской пейзаж тоже заслуживают внимания. Ему потребовалось совсем немного времени, чтобы понять, что публика подобралась вполне под стать ресторану. Даже тот, кто не был знаменит, выглядел достаточно импозантно или, по меньшей мере, колоритно; некоторые персонажи забавляли Джо, другие, напротив, вызывали его невольное восхищение, однако абсолютно все – и гамлеты, и петрушки – исполняли какую-то роль, все были актерами хоть куда. И ничего удивительного Джо в этом не усматривал. Лос-Анджелес был самым ярким, самым больным, самым безвкусным, самым элегантным, самым сообразительным, самым тупым, самым передовым, самым консервативным, самым щедрым, самым эгоистичным, самым самоуглубленным, самым деловым, самым деполитизированным и самым артистичным городом на планете, который – как и многие другие города – был жаден до денег, снисходителен к преступникам, неравнодушен к нарядам и слишком увлекался поисками высшего смысла, оставаясь при этом слишком ленивым. Но какие бы два его района не взял для скрупулезного анализа вдумчивый исследователь – будь то шикарный Бель-Эйр или нищий Уоттс, – он очень скоро обнаруживал, что, несмотря на разительные внешние отличия, и там и там людьми правят одни и те же дикие желания, одни и те же надежды и разочарования.
