– Я в-ведь с-сказала, что это н-неправда, – через слезы заговорила она. – Я в-все п-придумала, ч-чтобы н-найти мистера Д-джексона. Но не вашего мистера Джексона, – поглядела она на словно заледеневшую Эвелин, даже ресницы которой перестали моргать, – а совершенно другого. Тот был моего возраста, и он помогал мне достать одну вещь...
– Какую вещь? – строго вскинулась миссис Чемберс. – Вы об этом прежде не говорили.
Голубые глаза мисс Стаффорд блестели слезами, и сама она шмыгала носом весьма несимпатично, и нос тот был красным. Но ее это мало сейчас волновало: она поняла, что устроила бурю в стакане воды, и ей следует объясниться начистоту.
– Не говорила, – призналась она, – но теперь скажу все, как есть. Миссис Джексон, – обратилась она к женщине с заледеневшим лицом, – простите меня за то, что сказала вам миссис Чемберс. Я ввела ее в заблуждение в своих целях, – на этих словах драконица засопела совсем по-драконьи, – но я вовсе не думала, что всё получится так. Я лишь хотела отыскать того юного джентльмена, что помогал мне добыть одну важную вещь... Он представился мне Гарри Джексоном, именно потому я хотела его отыскать. Я не думала, что...
– … Он назвал вам ненастоящее имя, – произнесла Эвелин дрогнувшим голосом. И как будто выдохнула осколок засевшего в сердце стекла... Она ни на йоту не сомневалась в собственном муже, но навет в его адрес напугал ее не на шутку. Она было даже решила, что эти Чемберс и Стаффорд какие-то аферистки, промышляющие скандалами...
– Именно так, – с горячностью подтвердила юная девушка. – Он всего лишь помог мне, но мы ни в коем случае не...
– Зачем вы тогда сказали мне эту страшную вещь про... – миссис Чемберс подавилась гаденьким словом «бесчестие». – Про ваши чувства к этому джентльмену? Про то что, что вы с ним...
– Ничего этого не было! – почти выкрикнула мисс Грейс. – Я ни за что не позволила бы себе поцелуи до брака.
– Поцелуи?! – Миссис Чемберс схватилась за сердце. – Но вы мне сказали, что этот мужчина вас... обесчестил, – почти прошептала она.
Девушка опустила глаза, совершенно пунцовая от стыда.
– Я просто подумала, что только тогда вы станете мне помогать, – призналась она. – Побоитесь огласки свершившегося в стенах пансиона и поможете мне отыскать мистера Джексона, чтобы решить все, так сказать, полюбовно. – Миссис Чемберс откинулась на спинку дивана с побледневшим до неестественности лицом, и мисс Стаффорд обмахнула ее веером несколько раз. – И вы помогли. Вы узнали, где найти мистера Джексона – в Уиллоу-холл, в Долине папоротников. Но я не могла и представить, что это окажется другой человек. Я уверена, что другой... – добавила она тише, поглядев на хозяйку гостиной.
И та спросила:
– Так зачем вы искали СВОЕГО мистера Джексона?
– Я надеялась, он мне подскажет, где найти мистера Марлоу... – нерешительно выдала девушка.
И директриса в сердцах простенала:
– А он кто такой, этот Марлоу?
– Мужчина, которого я, как мне казалось, люблю.
Миссис Чемберс сдавленно вскрикнула и опять повалилась на спинку дивана.
Эвелин вскинула брови:
– Полагаю, тебе следует рассказать все, как есть, – сказала она. – Но для начала мы выпьем чашечку чая!
В этот момент как раз принесли поднос с чаем и шоколадным бисквитом. И Эвелин, разлив каждому ароматного чая, пригласила своих посетительниц вернуть бодрость духа этим нехитрым напитком. Стоило миссис Чемберс отпить первый глоток, как к щекам ее прилила сбежавшая было краска, а разбушевавшееся дыхание успокоилось. И только после того, как она допила чашечку до конца, смогла произнести:
– А теперь говорите, мисс Стаффорд. Говорите или я за себя не ручаюсь!
Грейс им и рассказала, как познакомилась с Терренсом Марлоу, клерком нотариальной конторы (мученический вздох миссис Чемберс), гуляя в парке Виктории, и как он рассказал ей о своем близком друге, отец которого, обвиненный в чужом преступлении (еще один мученический вздох директрисы), был изгоем всю свою жизнь, и сын его, друг мистера Марлоу, хотел бы эту несправедливость исправить. И для этого ему нужен дневник ее дедушки, Огастеса Стаффорда, который якобы к этой несправедливости был причастен. Вот мисс Стаффорд и решила выкрасть дневник, то есть не выкрасть, конечно (смущенный смешок юной леди), а только лишь одолжить на короткое время, и мистер Джексон, встреченный ей случайно у пансиона, вызвался ей помочь (почти вызвался! Его заставили лишь самую малость). Правда, миссис Чемберс увела ее раньше, чем они добрались до дневника, и мисс Стаффорд, назвав Джексону адрес, просила его этот дневник отнести по адресу мистера Марлоу. Но... прошлым вечером девушка вдруг узнала (миссис Чемберс выпучила глаза), что мистер Марлоу, обитавший на улице Гленуэй-стрит, 18, куда-то пропал. Уехал, как сказала хозяйка квартиры, и мисс Стаффорд, не зная, где его отыскать и как вообще выяснить что-то о событиях прошлого дня, придумала только одно: нажаловаться директрисе на юного мистера Джексона и убедить ее отыскать его с целью решить их деликатный вопрос полюбовно, не привлекая родителей миссис Стаффорд. Все-таки миссис Чемберс всегда пеклась о респектабельности своего заведения! И скандал ей был ни к чему.
Как раз в этот момент, когда рассказ девушки был закончен, но леди, выслушавшие его, все еще пребывали в некой прострации от услышанного, лакей, распахнув дверь, доложил:
– Мистер Джексон, мистер Андервуд и мастер Аддингтон, госпожа.
23 глава
Усадьба Андервудов, представшая перед молодыми людьми, была меньше и современнее по сравнению со старым Рагланом. Портик здания выглядел впечатляюще, хотя и казался массивным для строения такого размера, однако аккуратно оформленная крона плюща смягчала его края. Это была простая усадьбы в благородном палладианском стиле.
– Дом, милый дом, – невесело произнес Лоренс Андервуд, завидев родимые стены еще на подъезде. – Я не был здесь больше месяца и, признаться соскучился.
– Весь этот месяц вы провели в Кардиффе? – спросил Эден. Язык так и чесался добавить: «... Обольщая мисс Стаффорд», но он не решился.
Но Андервуд неожиданно сам коснулся этой весьма щекотливой темы.
Сказал:
– Вы, верно, считаете меня негодяем, воспользовавшимся доверием бедной девушки, чтобы добиться собственной цели? – Эден открыл было рот для ответа, но собеседник продолжил: – Нет-нет, можете не отвечать, я сам понимаю, как выгляжу со стороны, но вы должны знать: я не позволил бы себе лишнего в отношении с ней. Я был джентльменом, и границы меж нами были соблюдены.
– Э...
– Бедная девочка так наивна и безыскусна, что мне не пришлось делать что-то особенное, дабы привлечь ее. Ей хватило толики восхищения и грустной истории о моей нелегкой судьбе... – Андервуд усмехнулся в той же мрачной манере. – Должен сказать вам, мой юный друг, лучшей приманки для женского сердца и придумать было бы сложно: они склонны быть жалостливыми и буквально благоговеют пред неудачниками.
