– Вы меня шан-та-жи-ру-ете, мисс Грейс? – осведомилась она.
– Самую малость, – та снова развела пальцы на дюйм. – Ради общего блага. – Ее личико стало ангельски кротким, невинным. Ресницы трепетно хлопнули дважды. – Просто помогите нам, миссис Чемберс, и ваш пансион останется в безопасности.
28 глава
Миссис Чемберс уехала сразу после обеда, уехала с таким постным лицом, что Кэтрин, наблюдавшая за ней из окна, даже с расстояния в десять ярдов различила ее вздернутый нос и волну яростного негодования, выраженного, как самим этим носом, так и осанкой низверженной королевы, вынужденной покориться неизбежному злу. В данном случае шантажу юной мисс Грейс... И директриса всем, чем могла, демонстрировала свое к нему отношение: презрительно-высокомерное – спиной, носом, вцепившимися в ридикюль пальцами.
Как только она покинула Темный дом, Кэтрин как будто бы стало легче дышать: было, как ей чудилось, в ее присутствии в доме нечто неправильное. Как если бы кто-то грубо ворвался в твою собственную гостиную и разбил твой любимый мейсенский сервиз с розовыми цветочками... Все-таки строгие директрисы должны оставаться заведомо в стенах своих заведений, не врываясь самым неожиданным образом в реальную жизнь своих пансионерок.
Так она размышляла, пока не вспомнила снова об Артуре... Мысли снова и снова возвращались к нему, и это уже не казалось забавным, напротив, граничило с чем-то навязчиво-странным, даже безумным. Но самую малость приятным...
– Сходить с ума ничуть не приятно! – одернула себя Кэтрин, опять мысленно вспоминая ТОТ поцелуй. – Уверена, поцелуй меня кто-то другой, это было б не менее впечатляюще. – И поглядев на свое отражение в зеркале: – Если верить утверждениям Грейс – поцелуи – это в целом нечто особенное. Только откуда ей знать, коли она ни разу не целовалась?! – закончила Кэтрин, сердясь на себя самое.
И тут, словно нарочно, постучав, в комнату вошел Артур. Он замер на самом пороге, не решаясь сделать шаг ближе, – пресловутые правила этикета на берегу сделали его совершенно невыносимым, в море он был другим: проще – и произнес:
– Я еду в Раглан, родители меня заждались. Береги себя, Кэтрин!
Та взвилась:
– Что с тобой сталось? – спросила она. – Ты как будто чем-то обижен.
– Не понимаю, о чем ты...
– Ты все понимаешь, просто делаешь вид...
– Мисс Аддингтон, у вас разыгралось воображение!
– Вот, – Кэтрин как была, только в сорочке, вскочила с постели и ткнула в Артура пальцем, – ты даже не зовешь меня «Кэт», как обычно.
– Мне казалось, тебе это не нравится, и к тому же... я просто-напросто вспомнил, где мое место.
– И где же оно? – осведомилась девушка не без вызова.
– На облучке вашего экипажа... Кэт... как и любого другого слуги. Прощай!
Он развернулся уйти, но Кэтрин, не зная, что делает, схватила его за рукав.
– Артур... – Он посмотрел на нее, она – на него. Нужно было сказать что-то важное, хотя бы просто признаться, что она не забыла их поцелуй... И не забудет, как сильно бы ни старалась. Но слова совершенно не шли: встали колючим чертополохом во враз пересохшем горле и застопорили дыхание.
– Мне пора, – произнес молодой человек, так и не дождавшись от нее ни единого слова и став при этом на пару градусов холоднее, чем был. Он разжал ее пальцы, на секунду опалив ее руку жаром собственной кожи, и вышел не оглянувшись.
Кэтрин рухнула на кровать и отчаянно захотела заплакать, разреветься из-за мальчишки, который и был то всего лишь... старым приятелем. Именно старым приятелем, а не каким-то там... другом сердца или что-то подобное. Кэт терпеть не могла такие слова...
– Ненавижу Артура Флинна! – в сердцах высказалась она. А потом долго лежала, бездумно пялясь в лепнину на потолке, и на сердце словно кошки скреблись. Такие когтистые, вредные твари, сродни монстрам из старых легенд, которые того и гляди и вовсе прогрызут в нем дыру и лишат девушку жизни...
Болтовня с Грейс на время уняла эту тоску, но навалилась опять, стоило той отправиться спать, – вскоре и сама Кэтрин уснула, радуясь, что хотя бы во сне несносный моряк не будет мучить ее своим укоряющим взглядом.
И приснился ей странный сон...
– Кэтрин, – позвал ее тихий голос, и она как будто открыла глаза. – Кэтрин, проснись! Я хочу тебе кое-что показать.
Ей следовало бы испугаться, увидев сотканную из лунного света фигуру, присевшую у себя на кровати и словно гладившую ее по волосам, но страха неожиданно не было, только внезапное удивление, когда Кэтрин рассмотрела лицо.
– Миссис Джексон?! – спросила она.
И женщина улыбнулась. Ее глаза, озера белого марева, заблестели, отражая сияние звезд... Она поднялась и скользнула к двери.
– Пойдем, – услышала Кэтрин слова, сорвавшиеся с неподвижных мраморных губ. – Я покажу тебе нечто важное.
Кэтрин спустила ноги с кровати. Голые ступни не обожгло холодом пола... Так и должно быть во снах, решила она, направляясь за белой фигурой, скользнувшей за дверь в коридор.
И страха не было...
Но как странно, что ей снится мать мистера Джексона! Она видела ее лишь на портрете в библиотеке, но мистер Армстронг... он, помнится, говорил... Да нет, это все сон!
– Кэтрин... – ветерком донеслось до нее, и девушка ускорила шаг, чтобы не отставать.
Призрачный силуэт миссис Джексон вел ее вниз по лестнице, мимо гостиной и курительной комнаты в половину для слуг, мимо кухни прямиком в кладовую, а оттуда через знакомую Кэтрин дверь – в погреба. Пять лет назад она ходила здесь несколько раз, когда отыскала хозяина дома в катакомбах под домом, упавшим в глубокую яму, а после воротившись сюда со своей гувернанткой, чтобы помочь ему.
А еще дедушка говорил, что здесь когда-то держали их с дядей Родериком, несчастным безумцем, ставшим проклятием рода Бродериков. Он рассказал ей все прошлой осенью, когда тяжко болел, полагая, что умирает... К счастью, он выжил, а вот Альвине тогда повезло меньше.
Кэтрин даже не удивилась, когда бледная женщина подвела ее к двери, запиравшей вход в старые катакомбы. Уиллоу-холл был когда-то монастырем и, перестроенный под помещичий дом, он все-таки сохранил в себе память о былых временах. Говорили, что этими подземными коридорами ходили когда-то монахини-бенедектинки, хоронившие своих почивших сестер... Много позже после того Блевин Джексон, брат ее «мистера Призрака», использовал катакомбы для хранения контрабандных товаров. Но Кэтрин с ее развитым воображением всегда верилось, что скрывают эти подземные лабиринты много больше того, что озвучено вслух...
И вот женщина-призрак привела ее к этим дверям.
Но насколько девушка знала, дверь в катакомбы была заперта с тех самых пор, как нынешний мистер Джексон едва не сгинул в их переходах, – ходить туда запрещалось.
