— Этим… Айз Седай… подобное может не понравиться, — ответил генерал Галган. Он тоже запинался, произнося «Айз Седай». По приказу Мэта они начали называть их так вместо «марат’дамани». Мэт думал, что Туон отменит этот приказ. Но она не стала этого делать.
Разгадать эту женщину будет настоящее удовольствие, если только они оба выживут в этом трижды проклятом бардаке.
В помещение вошла Тайли. Высокая темнокожая женщина с покрытым шрамами лицом шла уверенной поступью ветерана. В своей окровавленной одежде и помятых доспехах она простёрлась ниц перед Туон. Сегодня её легиону порядком досталось, и генерал, должно быть, чувствовала себя не лучше коврика, из которого выбила пыль добросовестная хозяйка.
— Меня беспокоит наша текущая позиция, — Мэт повернулся обратно и склонился над дырой. Как он и предвидел, троллоки начали отход.
— Чем именно? — спросил генерал Галган.
— Силы наших направляющих на исходе, — ответил Мэт. — Кроме того, мы прижаты к реке. В подобном положении трудно долго обороняться, особенно против столь огромной армии. Если враг ночью откроет несколько врат и переправит на этот берег часть шаранской армии, то сможет разбить нас.
— Понимаю, что вы имеете в виду, — ответил Галган, покачав головой. — Учитывая их силы, они продолжат изматывать нас до тех пор, пока мы не ослабнем настолько, что они смогут набросить нам на шею удавку и затянуть её.
Мэт посмотрел Галгану в лицо:
— Думаю, пора оставить эту позицию.
— Согласен, это единственный разумный вариант действий, — кивнул генерал Галган. — Почему бы не выбрать для боя более выгодное место? Ваши друзья из Белой Башни согласятся отступить?
— Давайте узнаем, — ответил Мэт, выпрямляясь. — Пригласите сюда Эгвейн и Восседающих.
— Они не придут, — ответила Туон. — Айз Седай не станут встречаться с нами здесь. И сомневаюсь, что эта Амерлин согласится пустить меня в свой лагерь, учитывая необходимые для меня меры предосторожности.
— Отлично, — и Мэт указал на проём в полу, который как раз закрывала дамани. — Значит, воспользуемся вратами и будем вести переговоры, словно через открытую дверь.
Туон не стала возражать, поэтому Мэт отправил гонцов с посланием. Встреча потребовала некоторых приготовлений, но Эгвейн, судя по всему, идею одобрила. Ожидая начала Туон развлекала себя тем, что приказала переставить трон на другую сторону помещения — Мэт так и не понял, зачем. Потом она начала засыпать Мин вопросами.
— А что с этим? — спросила она о худом шончанине из Высокородных, который только что вошёл и согнулся в поклоне.
— Он скоро женится, — ответила Мин.
— Сперва ты будешь описывать мне знамение, — заявила Туон, — а потом, если захочешь, его толкование.
— Я и так знаю, что оно значит, — возразила Мин. Её усадили рядом с Туон на трон меньшего размера. Девушку так укутали в дорогие ткани и кружева, что её можно было принять за спрятавшуюся в свёртке шёлка мышь. — Порой я сразу понимаю, и…
— Сперва ты будешь описывать мне знамение, — тем же тоном приказала Туон. — И будешь обращаться ко мне «Величайшая». Тебе оказана огромная честь обращаться ко мне непосредственно. Манеры Принца Воронов не должны влиять на твоё поведение.
Мин промолчала, хотя покорившейся не выглядела. Слишком много времени она провела среди Айз Седай, чтобы позволить Туон себя запугать. Это заставило Мэта призадуматься. Он предполагал, на что может быть способна Туон, если Мин навлечёт на себя её недовольство. Он любил Туон — Свет, в этом он был уверен наверняка. Но также не смел себе отрицать, что слегка побаивается её.
Нужно будет проследить, чтобы Туон не решила заняться «перевоспитанием» Мин.
— Знамение об этом человеке, — начала Мин спокойно, хотя было видно, что это спокойствие далось ей непросто, — это плывущее по глади пруда белое кружево. Я знаю, что это означает свадьбу в ближайшем будущем.
Туон кивнула. Она взмахнула пальцами в сторону Селусии. Мужчина, которого они обсуждали, был из низших Высокородных — его статус не позволял ему обращаться к Туон лично. Голова согнувшегося в поклоне мужчины была опущена так низко, что казалось, он увлечён рассматриванием букашек и подбирает себе экземпляр для коллекции.
— Благородный лорд Гокан, — Огласила Селусия, — отправляется на передовую. Ему запрещено жениться до окончания этой войны. Знамения указывают, что он проживёт достаточно долго, чтобы найти жену, так что его жизни ничто не угрожает.
Мин поморщилась, потом открыла рот, возможно, чтобы возразить, что это так не работает, но Мэт поймал её взгляд и покачал головой, и Мин промолчала.
Туон разрешила войти следующему, это оказалась молодая воительница не из Высокородных. Женщина была светлокожа и недурна собой, хотя под доспехами Мэт мало что мог разглядеть. Мужские и женские доспехи почти ничем не отличались, и, по мнению Мэта, это было огромным упущением. Он спрашивал шончанского оружейника, нельзя ли, как говорится, подчеркнуть соответствующие части женского нагрудника, но тот посмотрел на него, как на полоумного. Свет, у этих ребят совсем нет понятия о морали. Нужно же знать, когда на поле боя сражаешься с женщиной. Это было бы справедливо.
Пока Мин рассказывала про свои знамения, Мэт откинулся на стуле, положив ноги на стол с картами, и выудил из кармана курительную трубку. Да, эта воительница и впрямь была очень симпатичной, пусть самого интересного и не было видно. Она бы подошла Талманесу. Тот редко любуется женщинами. Рядом с ними он теряется. Таков уж он есть, этот Талманес.
Не обращая внимания на взгляды окружающих его людей, Мэт качнулся на стуле назад, поставив его на две ножки, упёрся каблуками сапог в стол и принялся набивать трубку табаком. Шончан бывают такими обидчивыми.
Он не знал, что и думать о том, что у Шончан в армии служит так много женщин. Многие из них походили на Бергитте, которая была совсем неплоха. Мэт предпочёл бы провести вечер в таверне с нею, чем с половиной знакомых мужчин.
— Тебя казнят, — через Селусию Огласила Туон женщине-солдату.
Мэт едва не упал со стула. Он схватился за стол перед собой, передние ножки стула стукнулись о землю.
— Что? — воскликнула Мин. — Нет!
— Ты видела символ белого кабана, — ответила Туон.
— Я не знаю, что он значит!
— Кабан — символ семьи Хандойн, одного из моих противников в Шончан, — спокойно объяснила Туон. — Белый кабан — это знамение угрозы, возможно предательства. Эта женщина работает на них или будет работать в будущем.
— Но ты не можешь просто так взять и казнить её!
Туон моргнула и пристально посмотрела на Мин. Казалось, будто свет померк, и стало холодно. Мэт поёжился. Ему не нравилось, когда Туон становилась такой. С таким взглядом… это был другой человек. Человек, лишённый сострадания. Даже в статуе было больше жизни.
