Она накрыла державшую кулон руку второй рукой. Вдруг он упадёт, или кто-то его отберёт? Она не должна его потерять. Она не может его потерять.
«Во что я превратилась? — Её замутило. — Мне нужно стать прежней. Найти способ». Она заставила себя отпустить ловушку для разума.
Близилась Последняя Битва; троллоки уже наводнили южные земли. Началась новая Война Тени, но только ей и другим Избранным были известны глубинные тайны Единой Силы. Те, которые не смогли выудить у неё эти ужасные женщины…
«Нет, не думай об этом». Боль, страдание, крах.
В этой войне им не противостояли ни Сто Спутников, ни Айз Седай с многовековым мастерством и опытом. Она проявит себя, и прошлые ошибки будут забыты.
Моридин продолжал смотреть в своё нереальное пламя. Только и было слышно, как оно потрескивает и как бурлит вскипающая вода. Он ведь, в конце концов, объяснит, зачем призвал её, не так ли? В последнее время он вёл себя всё более и более странно. Возможно, его вновь начинало одолевать безумие. Когда-то человек по имени Моридин — или Ишамаэль, или Элан Морин Тедронай — был бы в восторге, заполучив кор’совру кого-нибудь из соперников. Он бы изобретал наказания, приходя в экстаз от её мук.
В начале что-то такое и вправду было; а потом… потом интерес пропал. Он всё больше времени проводил в одиночестве, глядя в огонь, размышляя. Пытки, которым он подвергал их с Синдани, казались почти рутиной.
И таким он представлялся ей куда опаснее.
У края платформы воздух рассекли врата.
— Моридин, нам и вправду обязательно встречаться раз в два дня? — спросил Демандред, шагнув сквозь них в Мир Снов. Высокий, привлекательный, с блестящими чёрными волосами и внушительным носом. Прежде чем продолжить, он бросил взгляд на Могидин, заметив ловушку для разума у неё на шее. — У меня полно важных дел, а ты их прерываешь.
— Тебе надо кое с кем встретиться, Демандред, — тихо ответил Моридин. — И ты будешь делать то, что тебе велено, если только Великий Повелитель, не сообщив мне, не назначил тебя Ни’блисом. Твои игрушки подождут.
Лицо Демандреда потемнело, но больше возражать он не стал. Он позволил вратам закрыться и отвернулся, взглянув в морскую глубь, затем нахмурился. Что там, в воде? Она не додумалась посмотреть и теперь чувствовала себя дурой. Что сталось с её предусмотрительностью?
Демандред подошёл к одному из кресел рядом с ней, но садиться не стал. Он стоял, рассматривая Моридина со спины. Чем Демандред занимался всё это время? Пока она была привязана к ловушке для разума, она выполняла приказы Моридина, но подобрать ключик к Демандреду ей не удалось.
Она вновь задрожала, вспоминая месяцы, проведённые в его власти. «Я отомщу».
— Ты отпустил Могидин, — сказал Демандред. — А что с этой… Синдани?
— Это тебя не касается, — произнёс Моридин.
Могидин не преминула заметить, что кор’совра Синдани всё ещё висела у Моридина на шее. Синдани. На Древнем Наречии это значило «последний шанс», но одной из тайн, которую Могидин всё же раскрыла, была личность этой женщины. Моридин сам спас Ланфир из Синдола, освободив её из рук существ, кормившихся её способностью направлять.
Чтобы её спасти — и, разумеется, наказать — Моридин её убил. Это позволило Великому Повелителю поймать её душу и поместить в новое тело. Жестоко, но очень эффективно — Великий Повелитель предпочитал решать проблемы именно так.
Моридин не сводил взгляда с языков пламени, а Демандред с него, поэтому Могидин улучила момент, чтобы выскользнуть из кресла и подойти к краю каменной платформы. Вода, на которой та покоилась, была совершенно прозрачной, и сквозь неё Могидин отчётливо видела людей. Колыхаясь, будто водоросли, они висели в глубине с прикованными к невидимому грузу ногами и со связанными за спиной руками.
Их были тысячи. Каждый глядел из глубины широко распахнутыми, полными ужаса глазами. Они были обречены тонуть вечно: не мёртвые — им не было позволено умереть — они постоянно хватали ртом воздух, а вдыхали лишь воду. Пока она смотрела, из глубины поднялось что-то тёмное и утащило одного из них вниз. Словно цветок в воде распустилось кровавое облако, и остальные фигурки при виде него задёргались ещё сильнее.
Могидин улыбнулась. Зрелище чужих страданий поднимало ей настроение. Вероятно, эти люди всего лишь плод воображения, но, быть может, это те, кто не оправдал надежд Великого Повелителя.
На краю платформы распахнулись ещё одни переходные врата, и через них ступила незнакомая женщина. Пугающе непривлекательная особа с крючковатым носом картошкой и косящими в разные стороны бесцветными глазами. На женщине было платье из жёлтого шёлка с претензией на элегантность, но оно только ещё сильнее подчеркивало её безобразие.
Могидин презрительно усмехнулась и вернулась в кресло. Зачем Моридин пустил на встречу Избранных чужака? Эта гостья могла направлять; должно быть, она из этих бесполезных женщин, которые в эту Эпоху именовали себя Айз Седай.
«Надо отдать ей должное, — подумала Могидин, опустившись в кресло, — она и вправду сильна». Как Могидин упустила Айз Седай с подобными способностями? Её источники почти сразу же заприметили жалкую вертихвостку Найнив, а эту страхолюдину упустили?
— И это та, кого ты желаешь нам представить? — скривился Демандред.
— Нет, — рассеянно ответил Моридин. — Вы уже встречались с Хессалам.
Хессалам? На Древнем Наречии это означало… «Непрощённая». Женщина дерзко встретилась взглядом с Могидин, и что-то в её позе показалось той знакомым.
— У меня много дел, Моридин, — сказала новоприбывшая. — Хорошо бы это было…
Могидин ахнула. Эта манера…
— Не смей обращаться ко мне подобным тоном, — негромким голосом оборвал её Моридин, не оборачиваясь. — Не смей разговаривать так ни с кем из нас. Сейчас даже Могидин в большей милости, чем ты.
— Грендаль? — в ужасе воскликнула Могидин.
— Не произноси этого имени! — Моридин резко обернулся; языки пламени на воде взметнулись ввысь. — Она лишена его.
Грендаль — Хессалам — села, не глядя в сторону Могидин. Да, то, как эта женщина держалась… всё верно, это она.
Могидин едва не подавилась ехидным смешком. Грендаль всегда пользовалась своей внешностью, чтобы ошеломлять соперников. Что ж, та и теперь ошеломляла, но по-другому. Как изощрённо! Её, верно, аж корчит от этого. Что же она могла натворить такого, что её наказали подобным образом? Статус Грендаль — её авторитет и легенды, что о ней ходили — всецело были связаны с её красотой. А теперь? Может, начнёт подыскивать себе любимцев среди самых уродливых людей, чтобы они могли соперничать с её собственным безобразием?
На этот раз Могидин засмеялась. Тихонько, но Грендаль услышала и метнула в неё такой взгляд, который сам по себе мог поджечь океанскую воду.
