Эзопу,
опоздав на двадцать шесть столетий
и с извинениями за объем.
Сейчас и всегда — Герде.
Наука не вправе накладывать какие-либо ограничения на философию, как телефонный аппарат не должен указывать нам, что сказать.
Г. К. Честертон
Часть первая
ЖИЗНЬ И СМЕРТЬ
Глава 1
За мгновение до встречи странное чувство охватило Грейди Адамса — ощущение, что они с Мерлином не одни.
В хорошую погоду или в плохую Грейди и собака гуляли по лесам и лугам два часа в день. Среди дикой природы Грейди мог думать исключительно о запахах, звуках и своеобразии растений, об игре света и тени, о пути из дома и пути домой.
Поколения оленей проложили эту тропу через лес к лугу с травой и душистым клевером.
Безразличный к следам оленей, к вероятности появления в поле зрения их белых флагов-хвостов, Мерлин шел впереди, трехлетний ирландский волкодав, весом в сто шестьдесят фунтов, холка которого отстояла от земли на тридцать шесть дюймов, а голова поднималась еще выше на мускулистой шее.
Грубая шерсть собаки, местами пепельно-серая, местами более темная, почти угольная, иной раз под тенью хвойных деревьев превращала в тень и его самого, только эту тень никто не отбрасывал.
Когда тропа приблизилась к опушке, солнечный свет за деревьями вдруг изменился, стал медным, словно земля, что-то с чем-то перепутав, повернулась к закату, опередив положенный срок на многие часы, и теперь луг заливали лучи предвечернего солнца.
Когда Мерлин уже прошел между двух сосен на открытое пространство, Грейди охватил какой-то безотчетный страх — предчувствие надвигающейся встречи. Он замялся, задержавшись под сенью леса, прежде чем последовать за собакой.
Едва Грейди вышел из-под деревьев, свет потерял медный окрас и перестал мерцать. Изумрудные руки леса обнимали луг, накрытый сверху светло-синей чашей неба.
В этот день конца сентября ветерок не шевелил золотистую траву и тишина стояла, как в подземном склепе.
Мерлин застыл с поднятой головой, напрягшись, не отрывая глаз от чего-то далекого. Из всех собачьих пород ирландские волкодавы отличались самым острым зрением.
Затылок Грейди кололо, будто иголками. Не отпускала мысль, что сейчас произойдет что-то сверхъестественное. Он задался вопросом, в чем причина — в собственной интуиции или в настороженности собаки.
Стоя рядом с огромным псом, пытаясь заметить то, что уже видел его спутник, Грейди оглядывал луг, который полого спускался на юг к другому лесному массиву. Ничего не двигалось… пока что-то не двинулось.
Что-то белое, гибкое и быстрое. И не одно.
Вроде бы два каких-то животных приближались к ним по лугу, не целенаправленно, а играя. Они бегали друг за другом, сталкивались, катались по траве, вскакивали, вновь гонялись. Их поведение не оставляло сомнений в том, что они играют, а не дерутся.
В более высокой траве они чуть ли не полностью исчезали, но в основном оставались на виду. Поскольку пребывали они в непрерывном движении, Грейди никак не удавалось хорошенько их рассмотреть. Но что-то он, конечно, разглядел.
Шерсть белая. Вес порядка пятидесяти-шестидесяти фунтов, длина и рост — словно у собаки средних размеров. Но Грейди видел перед собой не собак.
В этих горах он жил до семнадцати лет, здесь провел и последние четыре года, но такие вот существа попались на глаза тридцатишестилетнему Грейди впервые.
Напрягшись всем телом, Мерлин наблюдал за играющей парой.
Пес попал к Грейди щенком, последние три года они провели практически вдвоем, так что Грейди без труда разбирался в эмоциях своего спутника. Неизвестные существа заинтриговали Мерлина, озадачили его, а недоумение породило настороженность.
Исходя из размеров, животные эти могли быть опасными хищниками с большими когтями и острыми зубами. Но с такого расстояния Грейди не мог определить, плотоядные они, всеядные или травоядные, хотя последнее представлялось наименее вероятным.
Страха Мерлин, похоже, не испытывал. Благодаря величине, силе и охотничьему прошлому ирландские волкодавы по праву считались бесстрашными. По натуре мирные и дружелюбные, они останавливали стаи волков, а атакующего питбуля убивали одним укусом, схватив за шею и яростно тряхнув головой.
Приблизившись на шестьдесят или семьдесят футов, белошерстные животные почувствовали, что за ними наблюдают. Прекратили игру, подняли головы.
Небо, в котором не кружили птицы, тенистые леса, залитый солнцем луг застыли в какой-то неестественной тишине. Грейди даже подумал, что, сделай он шаг, его ботинок беззвучно опустился бы на землю, а закричи — обнаружил бы, что лишился голоса.
Чтобы получше разглядеть человека и собаку, одно из белых существ присело на задние лапы. Совсем как белка.
Грейди пожалел, что не захватил с собой бинокль. Но и без него он мог сказать, что морда у животного не вытянутая и нос находится практически вровень с черными глазами. Более точному анализу мешало расстояние.
И тут день выдохнул. Ветерок зашелестел листвой за спиной Грейди.
На лугу животное опустилось на все четыре лапы, белошерстая пара побежала прочь, скользя в золотистой траве, и вскоре исчезла из виду.
Собака вопросительно посмотрела на Грейди.
— Пойдем посмотрим, — предложил он.
Там, где бегали и играли эти загадочные животные, они нашли только примятую траву. Нет земли — нет и четких отпечатков.
Мерлин вел своего хозяина по следу до самой опушки.
Тень облака прошла над ними, а потом всосалась в лес, как дым всасывается в вентиляционную решетку.
Вглядываясь в лесной сумрак, Грейди чувствовал, что за ним наблюдают. Если белошерстые умели лазать по деревьям, то могли сидеть сейчас в сосновой кроне, замаскировавшись зеленью, и разглядеть их было не так-то легко.
Охотник по происхождению и крови, с фантастическим чутьем, способный отличать самые неуловимые запахи, Мерлин не выказывал интереса к дальнейшему преследованию.
По опушке они пошли на запад, потом на северо-запад, повторяя изгиб луга, направляясь домой под просыпающимся ветром. Вернулись они через северный лес.
Вокруг вновь слышались мягкие голоса природы: пели птицы, жужжали насекомые, под собственной тяжестью поскрипывали неохватные стволы хвойных деревьев.
И хотя необычная тишина ушла, Грейди тревожило ощущение сверхъестественного, которое он испытал. Всякий раз, оглядываясь, он не замечал преследователей и однако чувствовал, они с Мерлином не одни.
