Камми так и не узнала значения первого и третьего воскресений, осталась невыясненной и причина, по которой ему нравилось пытать ее огнем. Всякий раз он смазывал ожог мазью, а когда рана заживала, целовал шрам и плакал.
В одиннадцать с половиной лет она узнала, что у Джейка есть пистолет. Он хранил его заряженным в металлическом запертом ящике, который стоял в запертом шкафчике. На камбузе. Через день после двенадцатого дня рождения она выяснила, где хранятся ключи от шкафчика и ящика.
Камми еще три года ничего не предпринимала. Потом стыдилась того, что не освободилась, располагая всем необходимым, и не могла найти доводов, которые объясняли или оправдывали ее бездействие.
После семи лет рабства, после того, как с ней так долго жестоко обращались, терроризировали, унижали, она просто не знала, что есть какая-то иная жизнь. Все воспоминания об отце стерли время и волны хаоса, по которым курсировала «Терапия».
Отчаяние — слишком сильное чувство, чтобы выдерживать его долгое время. Иной раз Камми позволяла отчаянию переходить в уныние, но не в безрассудство. Безрассудство было действенным отчаянием, которое рано или поздно вылилось бы в какой-то поступок, независимо от последствий. Уныние лишало последней надежды, а безнадежность порождала апатию.
Торт, который он испек к ее пятнадцатому дню рождения, переполнил чашу терпения. Камми не могла объяснить, каким образом уныние внезапно стало безрассудством, но взяла ключи, открыла шкафчик, открыла металлический ящик, пошла на палубу и застрелила Джейка Хорнера, когда тот стоял на корме и наблюдал, как дельфины играют в кильватерной струе «Терапии».
Управлять яхтой и ориентироваться на местности она научилась, многие годы наблюдая за Джейком. Ей потребовалось три часа, чтобы добраться до порта.
Эти три часа Зена пролежала на палубе, баюкая тело Хорнера, то пела ему, то смеялась. Плакать не могла — так закинулась «экстази», что ни горя, ни страха не ощущала.
За десять лет, проведенных на море, Камми во многом утеряла связь с реальной жизнью и ожидала, что ее арестуют и посадят в тюрьму за убийство. Вместо этого три последующих года она прожила с сестрой отца, Джейнис, которая держала трех собак, двух кошек и лошадь, а потом девушка поступила в университет.
Зена отправилась в тюрьму. Многолетнее злоупотребление «экстази» привело к тому, что ее организм практически утратил способность вырабатывать эндорфины
[40]
, которые стимулировали счастье и поднимали болевой порог при травме и болезни. В итоге, после десяти лет постоянного химического блаженства, она не могла естественным образом почувствовать себя счастливой. И она остро реагировала на малейшую травму: крохотная царапина становилась сабельным ударом, любая головная боль — жуткой мигренью. Она отсидела четыре года, прежде чем повесилась в своей камере.
* * *
Руки на руле уверенно управляли автомобилем, шрамы нисколько этому не мешали, а ранее они помогли невинной и раскаявшейся Камми примириться с прошлым и более не корить себя за то, что долгое время она покорно подчинялась своему мучителю.
Но, приближаясь к дому Грейди, Камми вновь чувствовала, что попала в ловушку, чего за последние двадцать лет с ней не случалось. Она боялась, что может лишиться права выбора и сделать нечто еще более ужасное в сравнении с тем, что делала (или что ей позволяли делать), находясь на борту «Терапии» Джейка Хорнера.
Сотрудничая с Полом Джардином и сдавая ему Загадочного и Тайну, она лишала их свободы и обрекала на жизнь в заключении, которая обязательно приведет к страданиям, а может, и пыткам, пусть этого она бы никогда не узнала. Она могла предать невинных, которым поклялась служить.
С другой стороны, законы, которые вынуждали ее сотрудничать с властями в таком вопросе, не противоречили здравому смыслу. Их принимали, чтобы защитить здоровье граждан и обеспечить общественный порядок. Срывая планы тех, кто проводил в жизнь эти законы, она могла попасть в тюрьму, лишиться лицензии на ветеринарную практику.
Да, конечно, но проблема заключалась в том, что Загадочный и Тайна не были лабораторными животными. Их создали не с помощью биоинженерии. Она не могла этого доказать, но разумом и сердцем осознавала свою правоту.
Несмотря на свиней, которые светились зеленым в темноте, свиней с органами, пригодными для трансплантации человеку, свиней с человеческим мозгом, способность ученых манипулировать генами и создавать новые формы жизни еще не достигла столь высокого уровня, чтобы из пробирок и чашек Петри появились на свет эти удивительные существа.
Пол Джардин и Министерство национальной безопасности хотели заполучить их, но не по заявленным причинам. Они что-то знали, но скрывали эту информацию. Какой-то дополнительный фактор вызвал их стремительную реакцию. При всей своей удивительности, Загадочный и Тайна были частью чего-то большего.
Когда она остановила внедорожник на подъездной дорожке, Мерлин и его новые друзья гонялись друг за другом по двору с радостью, которую при других обстоятельствах Камми посчитала бы заразительной.
Она вышла из «Эксплорера», и вся троица бросилась к ней. Камми упала на колени, и они окружили ее, виляя хвостами, радостно пыхтя.
Поглаживая всех, почесывая, говоря им, какие они красивые, Камми Райверс знала: цельность натуры, которую она обрела, служа животным, ее честь будут потеряны навсегда, если в это утро она сделает неверный шаг. Не могло быть добродетели без чувства долга, и ее с таким трудом завоеванное уважение к себе сейчас висело на тонком, как паутинка, волоске.
Глава 46
Генри Роврой подпер дверь черного хода кухонным столом, оставил спинку стула под ручкой двери в подвал и бросил окровавленные перчатки в мусорное ведро под раковиной. Преодолев отвращение, коснулся блокнота и, воспользовавшись магнитом в виде морковки, прикрепил страничку с хайку к дверце холодильника для последующего изучения.
Спинку другого стула он подставил под ручку парадной двери, чтобы осложнить жизнь мучителю, пусть у того и был ключ от замка.
В спальне Генри подошел к окну, которое выходило на боковую лужайку. Скошенная трава заканчивалась у самого леса, но деревья росли не так плотно, как везде, и тот, кто хотел держать дом под наблюдением, вполне мог найти там укромное место. С другой стороны, Генри полагал, что враг, скорее всего, устроит наблюдательный пункт в амбаре.
Он отодвинул шпингалет, поднял нижнюю раму и вылез из дома с помповиком в руках. Опуская раму, засунул крошечный клочок бумаги между рамой и подоконником. Если бы клочок этот исчез к моменту его возвращения или переместился, Генри бы знал, что кто-то открывал окно и, возможно, поджидает его в доме.
Направившись вокруг дома к своему автомобилю, он сбавлял шаг, приближаясь к углам или минуя кусты и постройки, за которыми мог затаиться человек, вооруженный двумя ножами, чтобы добраться до него, прежде чем он успел бы воспользоваться помповиком. Противник, находящийся в здравом уме, застрелил бы его издалека, едва он появился на открытой местности, но, судя по накопленным фактам, его мучитель за свою жизнь не раз и не два побывал в психиатрической больнице. Хайку и два пропавших ножа однозначно указывали: враг хотел убить его в ближнем бою, несмотря на риск.
