Хорошо, что я не сказала это вслух, прозвучало бы бредово.
Я миновала зубчатую стену, стараясь не высовываться. Враки не поднимал головы, чтобы посмотреть на меня, – все его внимание было сосредоточено на портале. Но я не знала, где могут быть Рикку и Гальта… или Тальфо и Занзе, раз уж на то пошло. Но я все-таки дошла, и меня не убили, что, в целом, хороший знак.
Спустившись по ступеням башни, пройдя сквозь обветшалые коридоры гарнизона, я обнаружила на стене изображение восстания в Собачей Пасти. Плевелы уже наполнились нестабильной магией, и битва между тремя сотнями мастеров не спасла их. Здесь – все еще плясали блуждающие искры от давно сверкнувшей молнии. Там – на каменном полу навечно застыли тени солдат. Их руки были подняты в тщетной попытке защититься от заклинания, поглотившего их с головы до ног. Расколотые щиты и сломанные арбалеты плыли по воздуху в невидимых, давно отрубленных руках.
Я приметила одно из таких оружий – единственный меч в поле зрения, который выглядел способным нанести удар и не развалиться, – и выхватила его из воздуха, когда он проплывал мимо. Рукоять его пульсировала чужой жизнью, агонизирующей жизнью того, кого не должно было быть.
Я понятия не имела, сколько продержится меч после стольких лет и магии, но это было лучше, чем ничего.
Страдания наполняли все вокруг: камень, сталь, даже воздух. Иногда я слышала голоса. Последние вырвавшиеся слова, навсегда застывшие эхом мертвых. Некоторые были злы, проклинали и обвиняли мятежников и лоялистов, которые не выжили. Но остальные были печальны, рыдали от ужаса и насилия, умоляли о помощи, которая никогда не придет. И некоторые…
– Нет.
Я застыла на месте. Я знала этот голос, и он не принадлежал призраку. Я потянулась к Какофонии, судорожно обшаривая глазами коридор и пытаясь запомнить расположение вещей до того, как иллюзия Тальфо утянет меня. Но ничего не происходило. Тени не шевелились, песня Госпожи не звучала. Только шумел ветер.
– Не могу.
И его голос.
Я подкралась по коридору к комнате за углом. Склад, удивительно сохранившийся, не считая толстого слоя пыли. Ящики со всякой всячиной создавали странную мирную безмятежность посреди страданий и хаоса. Я едва заметила забинтованную фигуру Тальфо, скорчившегося в комнате спиной ко мне, сжимавшего когтистыми руками голову.
– Остановись.
Его голос звучал так глухо, что эмоции едва различались, но все же таящийся в нем страх довел его до грани паники.
– Несправедливо, – он потряс головой, словно пытаясь вытряхнуть посторонние мысли. – Не я.
Он сердито зашипел на невидимого мне собеседника:
– Уходи.
Это… что-то новенькое.
Может, его наконец довело то, что он спал всего по три часа в сутки. Может, существование в бесконечном кошмаре наяву вывело его на новую грань между жизнью и смертью. Где призраки ходили как люди, а люди были тенями, дрейфующими в ночи.
А может, он просто спятил. Я не знала. И ни хуя не собиралась его спрашивать. Чем бы он ни был занят и что бы ни отвлекало его от чтения моих мыслей, я не собиралась выяснять и прокралась мимо его маленькой комнаты для медитаций.
Я шла коридорами, осматривая руины и разрушения, следы резни, пока не нашла искомое: единственную дверь во всем форте, не разбитую на куски.
Толстый дуб, прочная, недавно установленная – чтобы не выпустить то, что заперто внутри. На ней висел замок без знаков. Повезло мне: работа чарографа потребовала бы времени и сил. Но для простого замка у меня было решение.
Ну, только одно решение. Пнуть со всей силы. Но оно сработало.
Дверь распахнулась на лестницу, ведущую в темную комнату. Я вытащила револьвер и осторожно ступила в темноту. Под потолком тускло светился алхимический шар. Я едва могла что-то разглядеть.
Я даже не заметила их, пока один из детей не вскрикнул. Я обернулась и увидела их, дрожащих в углу. Под маской грязи и усталости на лицах явственно читался страх. Страх двенадцати детей, сгрудившихся, прижавшихся друг к другу в углу. Они причитали, стонали, рыдали по матерям и отцам, которые не могли им ответить.
Эти дети прошли через ад.
И, наверное, страшная женщина, вышибающая дверь, с револьвером и мечом, вряд ли могла их успокоить.
– Ладно, – сказала я, поднимая руку. – Знаю, все это выглядит плохо, но…
Закончить мне не дали. Сломав об мою спину палку или что там было.
Я зарычала и обернулась, ожидая увидеть Гальту или Рикку, прячущихся в темноте. Но вместо этого увидела девочку не старше четырнадцати лет с гневным выражением лица и сломанной палкой в руках. Она проворно бросилась вперед, встала между мной и другими детьми и снова замахнулась.
– Слушай, – начала я.
– Не подходи! – выкрикнула она, замахиваясь на меня. – Не трогай их, иначе клянусь, твою мать, я тебе голову оторву!
– Так, во-первых, следи за языком. – Я вырвала у нее из рук палку и отбросила в сторону. – Во-вторых, я здесь не затем, чтобы вас обидеть.
Я подняла руку, когда она приготовилась защищаться.
– Я здесь, чтобы вас спасти.
Гнев и страх на ее лице потускнели. Я ожидала увидеть облегчение и благодарность, но вместо этого проступило замешательство.
– Серьезно? – спросила она.
– Что значит – «серьезно»?
– Ты за Революцию?
– Нет.
– Империум?
– Нет. Неужели так трудно поверить, что я пришла вас спасти?
– Ты не похожа ни на одного знакомого мне героя, – сказала она.
– Да ну? – прорычала я. – Ты слишком молодо выглядишь, чтоб съездить тебе зуботычиной, но сегодня день сюрпризов.
Не сказала бы, что Сэл Какофония не умела обращаться с детьми. Но и дерьма от них не терпела.
– Как тебя зовут? – спросила я у девочки. – Ты, похоже, самая старшая.
– А ты выглядишь как придурочная, – ответила она. – А я не называю имя первым встречным придуркам, которые не представились сами.
Я решила, что эта девчушка мне нравится.
– Я – Сэл, – произнесла я, опуская револьвер. – Сэл Какофония.
Она нахмурилась.
– Скиталец?
– Проблемы?
– Раз больше никто не пришел, наверное, нет. Меня зовут Эрель. – Она указала на остальных детей. – Их имена принадлежат им самим.
Я кивнула.
– Расскажи, что случилось.
Эрель подозрительно зыркнула на меня, ее руки сжались в кулаки. Эти кулаки, это напряжение – то, что сохраняло им жизнь, я знала. Она так просто их не отпустит.
– Они пришли в наш город давно, – сказала девчушка. – Сняли несколько комнат, никому не досаждали. Мы не подозревали, что случится, пока…
