Честно говоря, я не думала, что Некла хотел нечто подобное. Я совершенно не представляла, что этот чокнутый вообще может хотеть. Но знала, что мне нужно выследить Враки. И для этого должна поступить именно так.
Некла молча протянул руку и забрал у меня клык. Мельком оглядел, с почтительной осторожностью убрал в карман мундира и застегнул пуговицу. Потом вновь посмотрел на меня и кивнул.
– Если они тебя убьют за то, что ты помешала, – проговорил он, – я ни при чем.
– Принято.
– И если твои друзья шелохнутся куда не надо – им не жить.
– Чего?! – вскрикнул Кэврик; Лиетт лишь мрачно на нас смотрела.
– Разумеется, – ответила я, вскидывая руку, чтобы пресечь возмущения младшего сержанта.
– И если тебе придет в голову рассказать о том, что увидишь…
– Да еб же твою налево, дорогой, – застонала я. – До меня дошло! Ты очень страшный дядька, который работает на других очень страшных дядек. Можно, блядь, чутка ускорить процесс?
Некла нахмурился, но, отдам ему должное, все-таки заткнулся. Он плавной походкой скользнул обратно на корабль. Я махнула остальным идти за мной и поднялась по трапу. Палуба была скромной и пустой; она служила лишь для перевозки громадных грузов. Заворчал, оживая, двигатель. Зашипела вода, и корабль отчалил от берега. Заскрежетал, подтягиваясь обратно, железный трап.
– Что-то не так, – пробормотал мне Кэврик. – Им нельзя доверять.
– Формально репутация Пеплоустов безукоризненна, – заметила Лиетт. – Впрочем, справедливости ради следует отметить, что сия репутация касается лишь контрактов на убийство.
– Ох, ну прекрасно, – буркнул Кэврик. – Я бы не хотел ставить их честь под сомнение.
– Неужто ты считаешь, что им нельзя доверять только потому, что они кучка воров и убийц? – Я подтянула палантин повыше, скрывая лицо. – Какая предвзятость.
– Его тревога вполне уместна, – проговорила Лиетт. – А твои шутки – нет.
– Они не станут нас убивать. Пеплоусты действуют иначе.
– Что? У них есть воровской кодекс чести? – фыркнул Кэврик.
– Честь у воров встречается лишь в операх, милый. – Палуба с лязгом захлопнулась; нас окутало тишиной и туманом. – В жизни у них есть принципы.
23
«Усталая мать»
Если бы мне вдруг пришлось сказать Некле Савану комплимент, я бы отметила, что как мастер мрака он исключительно талантлив.
Даже на палубе корабля я едва могла разглядеть собственную руку у самого лица. Туман, который он состряпал, был плотнее ночной тьмы, он напирал и давил, словно пытался меня удушить. Зная Неклу… он мог. При иных обстоятельствах я бы обеспокоилась, однако единственный способ отвязаться от алого дара – это смерть, и от своего он так просто не откажется.
Если бы Некла хотел, он мог просто спихнуть меня за борт.
Я почти их не видела, но слышала. И знала, что они меня чуют. Они хихикали, пересмеивались, переливчато и бессвязно. Я различала их стройные силуэты. Ощущала устремленные на меня голодные взгляды и улыбки кельпиц.
Смешки затихли. Плеснула вода, и они, одна за другой, скрылись в реке. Я осталась стоять на носу корабля. И даже не успела задуматься о том, что же их спугнуло, как мне явился ответ.
Туман впереди пришел в движение, расступаясь. А потом сквозь бесконечную серую пелену проступила тень.
Огромная, как сраная гора.
Тяжелая, выкованная из металла, она все же скользила по реке, словно легкий призрак. Ее приводила в движение пара исполинских водяных колес, и она все же оставалась бесшумна. Монументальная, словно небольшой городок, и ты все же ее не увидишь, если того не захотят.
Могу поспорить, тебе доводилось о ней слышать. В пьяных россказнях, передающихся из уст в уста, всегда найдется одна о ней. Одни говорят, это черная барка, которая ходит по рекам Шрама, появляясь тенью в ночи, исчезая днем. Другие уверены, что это корабль, который перевозит мертвых на ту сторону, останавливаясь у берегов, дабы собрать потерянные души. И лишь некоторые утверждают – это сверхоружие, которое Пеплоусты хранят на случай, если понадобится показать всему миру старый добрый взрывчатый средний палец.
Ну, по крайней мере, тебе доводилось слышать ее имя.
«Усталая мать». Плавучая крепость Пеплоустов.
Когда все сухопутные державы жаждут твоей смерти, остается лишь вода. «Мать» блуждает вверх и вниз по рекам, окруженная хищниками, скрытая от чужих глаз, благодаря Некле и другим скитальцам, получающим от Пеплоустов плату. Словно осы из улья, их убийцы сходят с корабля на дело и возвращаются, покончив с контрактом. Никто не найдет «Мать», если Пеплоусты того не пожелают. И никто, кроме Пеплоустов, не уйдет, однажды на нее попав.
В общем, ясно, что затеяла я нечто довольно глупое.
Позади нас зловеще клубились тучи. Зарокотали небеса, словно подтверждая мою мысль. Ну, или это просто была очередная уловка Неклы.
Грузовое судно подобралось к великой черной барке, прицепилось к грузовому трапу, закрепленному на ее остове. Затем опустились сходни, и Некла провел меня с одной палубы на другую. Кэврик и Лиетт держались за моей спиной.
Вдоль палубы тянулись запертые железные двери кают. Туда-сюда, осторожно, дабы не явить, что же прячется внутри, сновали Пеплоусты, замотанные от макушки до пят в черные одежды. Не то чтобы они оказывали Некле особое почтение, однако я заметила, что они стараются держаться от него подальше.
И эй, они не пытались нас пристрелить. Малые победы, все дела.
– Они не нападут. – Некла, должно быть, почуял мою тревогу – или просто вел себя как мудак. Он приблизился к высокой двери на другом конце палубы. – Но, если вдруг что, ты должна понимать – ничего не попишешь.
– Ага, я вроде как догадалась, когда решила запрыгнуть на борт корабля, полного убийц, говнючила, – проворчала я. – Ты тут большой человек, ясно-понятно.
– Я не большой человек. – Некла толкнул дверь. – Просто я работаю на больших людей.
За всю жизнь я видела лишь три вещи, которые заставили меня присвистнуть от изумления. Первый раз – после того, как я лицезрела особенно нелегкий маневр в борделе под названием «Стенания кошки», второй – после событий, которые заставили меня бежать из этих «Стенаний», которые взорвались у меня за спиной. И третий – когда я увидела, что скрывается за той дверью.
Там оказалась херова туча оружия, иначе не скажешь: аккуратные ряды штык-ружей, груды револьверов, окутанные полумраком пушки. Огнеглефы и стужемечи, мерцающие, гудящие подавленной магией. Огромная подвижная броня, ящики с бутылками, чье содержимое лучше отдать на волю воображению, изрядное количество крайне старых портретов с крайне древними тайнами.
От стены до стены трюм «Матери» вмещал сокровища, при виде которых устыдился бы и дракон. Однако сокровища есть только у чудовищ.
