Третта видела его лишь на портретах. Как и все ее однокурсники. Но когда она представляла себе встречу с ним, она видела не его лицо. А собственное. Безупречное, ясное, с ответной улыбкой командирам, капитанам, офицерам, которые кивали, улыбались и приветствовали Третту, когда та проходила по длинным коридорам Уэйлесской Ставки. А в конце пути?.. Там ее ждал Кэврик, младший сержант. Жизнь, которую она спасла. Революционер, которого она не бросила.
Отменная награда, думала Третта. Достойная победа.
Если она, впрочем, не помрет к тому времени от старости.
– Ты там все?! – взревела Третта и врезала кулаком по деревянной двери. – Почти полчаса прошло!
– Была почти все, – отозвались с той стороны. – А потом тебе вдруг понадобилось меня прервать.
– Это туалет, а не библиотека, – прорычала Третта, потирая глаза.
– Ничего не могу поделать. Вино прямо насквозь пролетает. Слышишь меня?
– Я же с тобой как-то разговариваю.
– Да нет, ну, не в смысле мой голос. Но ты слышишь, как я… ну, в процессе?
Третта моргнула, поморщилась.
– Это имеет значение?
– Ну, не могу я, когда ты слушаешь! Может, музыку сообразишь или типа того?
– Да еб твою, какая разница?! – Третта снова двинула кулаком по двери. – Я и так знаю, чем ты там занята!
– И это у революционеров считается этикетом? Да вы, ребята, воистину дикари.
– Я не обязана потворствовать твоему высокомерию.
– А я не обязана не обоссать все ваши красивенькие полы. Просто подумала, что тогда все мы будем чуточку счастливее.
– Пять секунд. – Третта для убедительности пнула дверь. – Потом или ты тут, или я там. И, напоминаю, я при оружии.
– Ладно, ладно! Расслабься, хули.
С той стороны донеслось кряхтение, которое Третта старательно пропустила мимо ушей, затем последовал шум стекающей по трубе воды. И, после слишком уж облегченного вздоха, из-за приоткрывшейся двери выглянули голубые глаза.
– Было бы быстрее, – вытянула Сэл закованные в кандалы руки, – без этих штук. Не говоря уже о том, что было бы человечнее.
– Человечность ни при чем, – кратко бросила Третта. – Это вопрос безопасности.
– Безопасности… – Сэл вскинула светлую бровь. – И чем тогда, по-твоему, я там в туалете собиралась заняться?
Третта и бровью не вела, когда умирали сотни людей. И теперь ее несколько раздражало, что из-за слов Сэл к щекам почему-то мигом прилила кровь.
Вернее, откровенно бесило.
– Я терплю твои выходки ради необходимой информации, – процедила Третта. – Но ради следования правилам я могу и перестать.
– Разумеется. Не хотела оскорбить. Просто стало любопытно, учат ли в уэйлесских академиях, как там все устроено. – И прежде чем Третта успела ответить – или ударить, – Сэл протянула ей локоть, как будто предлагая прогуляться. – Пройдемте-с?
Третта уставилась на этот локоть и задумалась, не врезать ли ей все равно – хотя бы из принципа. Однако драгоценное время лучше было потратить на выяснение сведений о судьбе Кэврика. Поэтому пришлось всего лишь пожестче схватить пленницу под руку и потащить обратно по коридору.
– Значит, ты была там, – пробормотала Третта, – когда Бессонная пала. Среди солдат Империума, посланных сопровождать Враки. – Она сощурилась, выплюнула имя: – И Алое Облако.
– Была, – согласилась Сэл. – Я видела… я все видела.
– Тогда ты понимаешь важность Революции. Ты наблюдала варварство Империума и его ненавистных Дарований собственными глазами. Ты понимаешь, против чего мы выступаем.
– Понимаю, – ответила Сэл. – Но сомневаюсь, что понимаешь ты. Тебя удивляет, что я служила в имперской армии?
– Скиталец по своей сути предатель. Ты могла стать им только после предательства.
– А я-то думала, ты обрадуешься, что я оставила Империум.
– Это касается только тебя и вашей гнусной богини. – Третта провела Сэл вниз по лестнице. – Меня беспокоит лишь судьба моего солдата. – Она вперила в Сэл взгляд. – Так ты видела Кэврика потом?
– Если не видела, то ты никогда не узнаешь, что с ним стряслось, – отозвалась Сэл. – И сразу же меня пристрелишь и заляпаешь моими мозгами все полы, на которые я столь учтиво не стала ссать.
– Не знаю, с чего ты взяла, что скиталец или имперка может запугать меня мочеиспусканием…
– Думаю, дело в твоем милом мундирчике, – перебила Сэл. – Выглядишь так, будто пятна выводят тебя из себя.
– …но это бесполезно. Я знаю, что ты пытаешься сбить меня с толку. – Третта с силой дернула Сэл за локоть, заставляя остановиться. Пронзила ее острым как бритва взглядом. – Неважно, какие клятвы ты приносила и нарушала, я добьюсь от тебя правды. Добровольно или клинком.
Сэл не отвела взгляда. И в нем больше не осталось веселья, не таились шуточки, ждущие своего часа, или готовые слететь с языка ехидные замечания. Ее глаза были ясными, голубыми, словно небо после бури, достойными шрама, что пересекал правый глаз. Такие глаза принадлежали мертвецам и тем, кто их убивал.
И голос ее был вкрадчивым как ночная тьма.
– Что ж, – произнесла Сэл, – надеюсь, он заточен.
Третта была жесткой женщиной. Жесткой женщиной, которой нужно было напомнить этой пленнице-скитальцу, что она видела смерть сотни ее собратьев и увидит еще. Жесткой женщиной, которая не должна вздрагивать от таких слов.
– Солдат! – рявкнула она.
И тем не менее нигде не сказано, что жесткая женщина не может перепоручать задачи.
– Воен-губернатор!
К ней подскочили двое – видимо, не сообразили, кого именно она звала, – и, замерев, бодро отдали честь. Когда Третта толкнула в их сторону Сэл, они немного растерялись, но подхватили ту под руки.
– Отвести пленницу в допросную, – скомандовала Третта. – Оставить там и запереть до моего возвращения. – Она смерила Сэл настороженным взглядом. – С ней не разговаривать. Я понятно выразилась?
– Да, мэм!
Солдаты еще раз отдали честь, подхватили Сэл и отправились выполнять приказ. На мгновение глаза пленницы, голубые и пустые, задержались на Третте, прежде чем их испещренная шрамами обладательница скрылась за углом.
Легко забыть, что она убийца, подумала Третта. Сэл столь умело вела рассказ, со всеми этими яркими описаниями, красноречивыми пассажами, что начинало казаться, будто они все заслужили свою участь, будто она не стала бы их убивать, не будь они виновны. Однако первое, что делает скитальцев скитальцами, – это предательство. А второе – жесткий бой на ножах, насилие, ложь и абсолютная непринужденность, с которой они все это творят.
Третта сощурилась вслед своей пленнице. С тех самых пор, как она увидела Сэл, ей в загривок упрямо вгрызалась назойливая боль, которая становилась все хуже с каждым новым словом. И только сейчас Третта осознала, что это: закрадывающееся подозрение, что ее дурачат.
