– У меня до сих пор появляются новые, знаешь ли. – Она говорила спокойно и бровью не вела, пока ее руку заливало кровью. – Просыпаюсь, а лицо уже выглядит не так, как перед сном, пальцы изменились, тело не такое, как я помню.
Мне хотелось что-нибудь брякнуть в ответ. Что-нибудь остроумное. И если бы следующий поворот костяшки не грозил мне перспективой обделаться, я бы брякнула. Однако открой я рот, оттуда полились бы одни рыдания – причем не самые мелодичные.
– Годами глотать зелья только для того, чтобы тело служило и дальше, чтобы оно добывало все больше власти, больше магии для Империума. – Гальта покачала головой. – И я глотала. Как и остальные. Я, Тальфо, Враки. – Она сощурилась. – Джинду.
Имя причиняло меньше боли, чем коготь. Но опасно близко. И когда Гальта высвободила шип, оставила сочащуюся кровью дыру в моей руке, осталось и имя, засев в коже, словно клинок.
– Мы служили Империуму, беззаветно, верно, без колебаний. – Гальта подняла окровавленный палец. – И в обмен просили только одного.
– Понимания, – прохрипел из темноты Тальфо.
– Прежние императоры понимали, – продолжила Гальта. – Они знали, чего от нас просит Госпожа Негоциант. Знали, какой ценой мы выстроили Империум, хранили его от бед. Даже когда они не вели войн, они знали, что мы отдаем.
На ее лице мелькнуло потрясение, словно она сама не могла поверить в то, о чем говорит.
– А ноль? Император-ноль? – вопросила она. – Что он знает о жертве? Что знает о Мене? Он будет восседать на своем крошечном троне, который мы для него завоевали, и никогда не поймет, что мы отдали, чтобы он грел жопу нашей кровью. – Гальта уставилась на свой палец, алый от моей крови, и ее лицо исказил гнев. – Я больше не знаю, кого вижу в зеркале. Я больше не могу коснуться другого, не причинив ему боли. Я платила Госпоже, платила Империуму, и где моя награда?!
– Сила, – проворчала я сквозь зубы. – Которой у большинства не было и не будет.
– А ты-то что об этом знаешь? – ухмыльнулась Гальта. – Ты ничего не знаешь о жертве, через которую мы прошли. Враки знает. Поэтому он и собирался подарить нам нового императора, истинного.
– Скрата, – отозвалась я. – Чудовище в дивной, блядь, одежке. – Я уставилась на нее горящими от боли глазами. – И он снова попытается. И ради этого убьет детей.
Гальта не стала спорить. Даже не вздрогнула.
– Он позаботится о нас. Никто другой не станет.
– Никому другому и не надо, – выплюнула я. – Ты, сука, не можешь сдохнуть. У тебя есть сила. Что еще нужно? Поцелуй в лобик?
– Не смей, блядь, говорить со мной так, будто ты святая, – ощерилась Гальта, и шипы застучали друг о друга. – Я знаю, как ты заработала имя. Знаю, кого ты убила. Знаю скольких. Что, на хер, тебя от нас отличает, кроме того, что у нас есть цель, а у тебя – сколько там тебе металла подкидывают?
Я расправила плечи. Посмотрела ей прямо в глаза. И если Гальта все-таки намеревалась меня убить, я надеялась, что она готова видеть мои глаза всякий раз, как закрывает собственные.
– Потому что обо мне ходят легенды, – произнесла я. – И однажды к ним добавится еще одна, о том, как я всадила клинок в тебя, и в Тальфо, и в каждого из вас до единого. Что Сэл Какофония позаботилась о том, чтобы труп Гальты по прозвищу Шип рухнул в грязь. Что она развернулась и больше никогда не произносила твоего имени.
Гальта, как я уже сказала, одержима паранойей. Вся ее жизнь наполнена болью, и это сделало ее опасливой. Однако паранойя не добавляет осторожности, как паника не равняется самосохранению. Когда все, о чем ты думаешь, это боль, и все, что ты видишь, это стремление мира причинить ее тебе… все, что ты хочешь, – это ударить первой.
Прямо как Гальта, которая потянулась к моему ремню на своей талии, выхватила Какофонию из кобуры и приставила к моей голове.
Я еле успела скрыть усмешку. Гальта знала имя револьвера, держу пари, но не знала его самого. А я – да. Я чувствовала, как он опаляет мне лоб жаром. Как он улыбается. И знала, что он сделает, как только Гальта попытается спустить курок.
Однако она не попыталась.
На ее плечо легла замотанная в бинты ладонь. Выбравшись из тени, Тальфо навис над Гальтой, обратил на нее налитые кровью глаза и прохрипел:
– Вспомни.
И Гальта взглянула на него. И ее палец дернулся, лицо дрогнуло; она сглотнула желание выстрелить. И когда она опустила Какофонию, мне пришлось сдержать желание заорать.
– Мы пришли сюда не ради тебя, ты права, – произнесла Гальта. – Однако Враки знал, что ты явишься. И сказал нам тебя убить. – Она перевела на меня задумчивый взгляд. – Причем помедленнее. Побольнее.
Я ждала продолжения – то ли слово, то ли нож в кишки.
– Однако Джинду просил так не делать.
Все-таки слово. Но лучше бы нож.
Имя ударило столь же глубоко. А потом наружу хлынуло…
Голос Джинду, смеющийся, улыбчивый. Глаза, ясные, пытливые, в которых не было места войне. И тонкие черты лица. Даже после стольких лет я по-прежнему его помнила, могла мысленно проследить кончиком пальца, словно еще один шрам на моем теле. И я гадала, помнит ли он мое лицо. И если да, то помнит ли он, каким оно было, когда он видел меня последний раз.
– Я сказала, ты не заслуживаешь пощады.
Гальта обхватила мою руку шипастой ладонью, потащила меня глубже в темноту шахты. Мои ноги, дрожащие, бескостные, все равно не могли толком противиться.
– Я сказала, что однажды ты всех нас убьешь, – продолжила она, – как обещала. – Гальта помедлила, и в голос ее просочилась ожесточенная горечь. – Как ты убила Креша.
– Что, уже прознала?
– Я знаю, что Враки отправил его за тобой. И что ты здесь, а Креш – нет. – Она вновь вспыхнула. – Так что да, он мертв.
– Тогда ты знаешь, что и остальные тоже, – холодно заметила я.
– Может быть, – ответила Гальта. – Или, может, ты последуешь собственному совету. Может, посмотришь на всех, кого убила, и решишь, что с тебя хватит. Может, лучше воспользуешься шансом, о котором просил для тебя Джинду. – Она глянула на меня. – Я знаю, что показал тебе Тальфо. Знаю, кого ты убила.
– Жутко, – прохрипел Тальфо, следуя за нами.
Я нахмурилась. Стиснула зубы. Не Лиетт, сказала я себе. Тень, уловка, кучка пыли и лжи. Не Лиетт.
Я убила не Лиетт.
Я не такая. Пока нет.
– Если собираешься читать мне лекции об убийствах, – пробормотала я, – лучше, блядь, прикончи уже.
Мы вдруг остановились. Гальта стояла передо мной.
– Джинду просил. Мы согласились.
Она резко меня толкнула. Я отшатнулась на пару шагов. И на третий под ногой оказалась пустота.
– Не заставляй нас лгать ему, Сэл.
