Мерцание обсидиановой чешуи с вкраплениями аметиста. Взмахи оперенных крыльев. Оглушительный рев и удары длинного шипастого хвоста. Это все, что мы лицезрели, когда трое Драконоборцев, а также вся сраная рубка, рухнули под шестью тоннами разъяренной красноглазой рептилии.
– Дракон… – Я произнесла это слово с благоговением, с каким произносят имя божества. Вполне резонно, потому что это гребаные небесные твари, которые могут прибить тебя просто потому, что настроение такое. – Они привели сраного дракона.
В зависимости от того, кто учил тебя имперской истории, ты знаешь, что исключительно редкие имперские драконы – это либо подарок Первой Императрице после того, как она завоевала территорию, откуда они родом, либо существа, которых послала Госпожа Негоциант в знак благосклонности к Империуму. Их точная численность – имперский секрет. Откуда берутся – тоже имперский секрет. Но цель их существования известна всем, от знати до последнего ноля.
Императрица посылала дракона, когда не хотела, чтобы кто-то просто умер.
Она посылала дракона, когда хотела, чтобы враг так тщательно сгорел дотла, переплавил жир и кожу, чтобы она могла сделать из их трупов чернила и написать письмо с одной фразой: «не сношай мне мозги».
В брызгах крови и обломков могучий зверь рухнул на рубку и уселся на развалинах. Длинная змеиная шея вытянулась вверх. Корона из рогов и гребней обрамляла голову, глаза зловеще сверкали в прорезях брони, пока он осматривал палубу. Зубастые челюсти раскрылись, мешок под ними надулся, дракон глубоко вдохнул и…
Ох бля.
– Бежим!
Я схватила Лиетт за руку и рванула к трапу, практически волоча ее за собой. Палубу поглотил хаос. Имперские абордажники бросились к перилам, прыгая в воющую пустоту и доверяя своим птицам их поймать. Горстки оставшихся революционеров превратились в вопящее месиво. Я била, пинала, сыпала проклятиями и пробиралась сквозь них, а потом толкнула Лиетт в проход, прыгнула на нее, обхватила обеими руками и, набросив на нас обеих палантин, закрыла глаза.
Но не смогла заткнуть уши, чтобы не слышать криков.
Рев пламени, что вырвалось из глотки зверя и понеслось по палубе, был мощным, но не настолько, чтобы заглушить агонию тех, кто в нем сгорал. Жар лизнул мне спину, чары палантина едва-едва защитили. Не знаю, как долго все продолжалось и когда крики окончательно стихли. Но когда это случилось, я расслышала лишь один голос.
– Ве-ли-ко-леп-но.
Я выглянула на палубу. Ее простор был залит потрескивающим пламенем и завален обугленными телами, а дракон разглядывал ужас, который он учинил. Сквозь дым я видела фигуры людей, держащихся на чешуйчатой спине с помощью особых ремней. А над роговой короной зверя ее белые волосы резко контрастировали с черным клинком, обнаженным в ее руке. И на меня воззрились имперские фиолетовые глаза.
– КАКОФОНИЯ! – прокричал знакомый голос, и ярость его обладательницы затмила даже ярость дракона.
Знаешь, я-то надеялась, что у меня в запасе хотя бы месяц, прежде чем Веллайн вернется меня убивать.
Но как бы шокирующе это ни звучало, у меня были проблемы покрупнее, чем огромное огнедышащее адское чудовище, рухнувшее с небес, или злобная, талантливая магическая сучка, у которой, признаю, была веская причина страстно желать затыкать меня мечом до смерти.
Эти мудаки разрушили рубку. А она была нам вроде как нужна, чтобы не разбиться.
Так что, как понимаешь, дела шли не то чтобы хорошо.
На мое плечо легла рука.
И принадлежала она не Лиетт.
Я рывком развернулась с Какофонией в руке. Глаза, что уставились на меня поверх дула, широко раскрытые от ужаса, тоже принадлежали не Лиетт. И не она издала на удивление бабский вскрик, когда упомянутые глаза вдруг спрятались за испачканными чернилами пальцами.
– Ой черт, ой черт, ой черт, не стреляй! – съежился Урда. – Клянусь, я думал, что ты идешь за нами!
– Урда? – Я опустила оружие. Не потому, что отказалась его пристрелить за то, что он меня кинул. Просто лучше бы это сделать не в таком узком месте. – Где ты, блядь, был?
– Отличный вопрос, отличный. – Урда подсмотрел в щелку между пальцами, почти успокоившись, что я не буду его убивать. – Я был бы счастлив на него ответить во всех подробностях, если бы мы не…
Палуба сильно накренилась под ногами. Мы начали падать с неба.
– Да, вот именно это, – заметил Урда, указывая на лестницу, ведущую на нижнюю палубу. – После вас.
Не то чтобы у нас были другие варианты.
Ботинки грохотали по доскам, мы мчались вперед. Пол трескался и проваливался под ногами. Вой ветра превратился в крик, аэробль падал все быстрее. Мы бежали извилистыми коридорами, пока не выскочили на перекресток.
И тут я вдруг поняла, что Лиетт за мной не следует.
Обернулась. Увидела, что она стоит на перепутье, глядя в коридор. Коридор, который вел обратно в ее комнату.
– Лиетт! – заорала я. – Идем!
– Но… – Ее голос был полон отчаяния. – Образец. Сосуд. Моя работа.
– Ты сейчас ее не спасешь! Идем!
– Но без нее я не смогу… – Она уставилась на меня со слезами на глазах. – Мне все еще нужно исправить…
Я схватила ее за запястье. Притянула к себе.
– Меня ты не исправишь, – зашипела я. – Зато я смогу тебя спасти.
Смогу или нет, конечно, спорный вопрос. Равно как и насколько это вежливо – поднять ее, перекинуть через плечо и броситься следом за Урдой, хоть она и кричала, и умоляла меня вернуться. Позже извинюсь, и, может быть, она даже меня простит.
Главное, что жива для этого останется.
– Ну наконец-то, блядь, – донесся раздраженный хрип Ирии, когда мы завернули за угол и увидели, как мастер дверей в изнеможении привалилась к стене, едва держась на ногах, но, очевидно, все еще весьма способная плеваться ядом. – Вы там ебучим крестиком, что ль, вышивали?
– У нас особо нет времени на…
Урда не успел закончить мысль. За него это сделал аэробль. Пол сильно накренился, заставив нас растянуться, а когда корабль вошел в пике и встал вертикально, мы с криками заскользили к ощетинившемуся острыми обломками нагромождению труб и досок в другом конце коридора.
Урда вопил. Ирия ругалась. Лиетт причитала. Я хранила молчание.
Только притянула Лиетт к себе, обернула нас обеих палантином. Прошептала ей что-то, чего сама не расслышала. Слишком громко взвилась единственной нотой песнь Госпожи Негоциант.
В мгновение ока между нами и ощерившейся грудой разинулся портал фиолетового света. Мы растворились в нем: оглохли от звучащей ноты, ослепли от плотно клубящегося, поглотившего нас фиолетового света. Я больше ничего не чувствовала. Лишь была уверена в одном.
Потому что, когда мы канули в небытие, Лиетт не отпускала моей руки.
