– Поэтому ты должен выжить, – произнесла она. – В Шраме слишком много людей, подобных мне, и слишком мало таких, как ты. Как она. Как та ворчливая мадама с мечом.
– Синдра. Ее зовут Синдра.
– Синдра, – Сэл фыркнула. – Красивое имя. Она тоже не заслужила того, что я навлекла на эту Долину. Но что сделано, то сделано. Эта деревня, вся эта земля будет кишеть солдатами. Как только начнут падать бомбы и летать заклинания – никому не уйти.
Мерет открыл рот возмутиться. Сэл прижала к его губам палец.
– Не надо, – произнесла она. – Больше ни хера не говори. Чем больше ты говоришь, тем больше смысла в твоих словах. Я это сейчас не вывезу. – Ее вздох был долгим и полным боли. – Да, ты прав. У нас, возможно, больше шансов выжить вместе. Но не со мной. Металл, который я ношу с собой – как кусок сырого мяса, Мерет. Они пройдут по его запаху многие мили. Может, он спасет нас раз или два, но, в конечном итоге, все равно убьет.
Она провела большим пальцем по рукояти Какофонии. Точно так же она проводила по своим шрамам.
– Вот, чем я занимаюсь, Мерет, – сказала она. – Разрушаю. До сих пор ты мне верил. Так поверь еще раз. Позволь уничтожить то, что нуждается в уничтожении.
Это, если верить историям, был момент истины. Он должен был что-то предпринять. Произнести волнующую речь, образумить. Схватить и не отпускать, пока она ему что-нибудь не сломает или не сдастся. Должен был… поцеловать ее, что ли. Так ведь поступали в историях?
Конечно, две эти идеи закончились бы его разбитым лицом, а третья предполагала разбитое лицо в будущем, но все-таки. Поэтому он поступил так, как обычно делают в историях герои, подобные ему.
Он промолчал. Рассматривал ботинки. А Сэл протиснулась мимо и пошла к дверям. Навстречу смерти.
«Ну же, идиот, – ругал Мерет себя. – Сделай что-нибудь. Хоть что-нибудь. – Он скрипнул зубами, руки бессильно сжались в кулаки. – Ты не можешь этого допустить. Не можешь… – Он вздохнул. – Ты не можешь встать против нее. Ты же не герой. Не скиталец. Это не какая-то история».
Он глубоко вдохнул и выдохнул.
«Ты – Мерет. А она – твой друг».
– Я тебе верю, – тихо произнес он.
Сэл остановилась.
На полпути к двери, с ладонью на револьвере, она остановилась. Глянула через плечо, как будто не ожидала, что это сработает. Мерет, если честно, тоже не был уверен. И, если совсем честно, то он не был даже уверен, что вообще творит.
И все же…
– Я тебе верю, – повторил он. – Считаю, что это плохая идея, но верю. И верю в тебя. – Он вытянулся так высоко, как только получилось: – Но и ты должна мне поверить.
– Э-э, ну лады, – кивнула она. – Но я уже попросила тебя вытащить Лиетт отсюда, так что…
– Это услуга. Не доверие. Я не буду делать тебе одолжений, Сэл. Но я постараюсь изо всех сил помочь другу выбраться отсюда живым. – Мерет выдержал ее взгляд. – Но прежде, чем это произойдет, ты должна мне все рассказать. Рассказать, что случилось на том корабле. Что случилось с Лиетт.
А вот теперь он точно напросился на разбитие лица.
По крайней мере, так Мерет подумал, глядя на выражение лица Сэл. Шрамы на ее щеках натянулись, искажая хмурую гримасу, а глаза сузились так остро, что он готов был увидеть, что истекает кровью. Каким бы оскорблением он в нее ни бросил, каким бы гневом ни пылал, Сэл не собиралась утруждать себя возражением.
Но ради Лиетт…
«Ну что ж, – сказал он сам себе, зажмуриваясь в ожидании удара, – ты знал, на что шел».
Мгновение тянулось, нос оставался целым. Может, Сэл просто разминалась перед ударом. А может, вытаскивала револьвер. А может…
– Ладно.
Дверь закрылась. Мерет открыл глаза. Сэл стояла перед ним.
– Я расскажу, – произнесла она. – Если ты вытащишь ее отсюда, я расскажу.
Он кивнул.
– Обещаю.
– Не обещай. Пока рано. – Сэл вздохнула, потерла шрамы. – Пока не узнаешь.
51. Флагман
– Всем отрядам на палубу!
Огонь. Гром. Ломаются кости, грохочет металл, взвивается песнь и крики птиц.
– Имперские свиньи прорвались на флагман! Всем кораблям, всем кораблям, немедленно сойтись!
Вонь пороха. Брызги крови. Стаккато разрывов орудий и ломающегося дерева. Звуки мольбы и взывания к безразличным небесам, пробивающиеся сквозь грохот.
– Во имя Великого Генерала и Славной Революции Кулака и Пламени, не подведите! Будущее Революции в ваших руках!
Сражающиеся. Умирающие. Убивающие. Кричащие. Истекающие кровью. Плачущие. Поющие.
– ДЕСЯТЬ ТЫСЯЧ ЛЕТ!!!
И пробивающийся сквозь все это рев сирен, ор одних людей, приказывающих другим идти на смерть – самое отвратительное многоголосие в самой жуткой песне в мире.
Переживи достаточно боев, и каждая битва обретает свою собственную гармонию. Достаточно ввязывайся в драки, и все начинает звучать одинаково. Я сказала себе, что это просто очередная надоевшая песня, очередной танец, в котором я знаю все движения. Все, что нужно – просто вспомнить их, и я легко выберусь. Выживу. Со мной все будет хорошо.
Я услышала эти слова.
Но глаза не поверили.
Небо было раскрашено телами. Солдаты Революции летели, мундиры хлопали за спинами, как слишком маленькие крылья, когда осадники разбрасывали их прочь, подобно игрушкам. Птицы слетали с неба, чтобы ухватить добычу и утащить в ад. Волны огня, мороза, исковерканной песни и извивающейся смерти прокатились по палубе, когда маги двинулись вперед.
– ДЕСЯТЬ ТЫСЯЧ ЛЕТ!
И были встречены.
Двери на сходни распахнулись. Река синего цвета, плоти и стали хлынула наружу. Огромные Паладины изрыгали дым, шагая в потоке солдат Революции, отвечающих на вызов Империума. Мастера хвата взрывались под облаками выстрелов. Снаряды штык-ружей откусывали конечности и выгрызали куски плоти. Осадники падали как подкошенные под повторяющейся грохочущей очередью ружей, пока Паладины пробирались вперед, размахивая огромным оружием. Вращающиеся стволы изрыгали заряды севериума. Тела исчезали под толпой революционеров. Их рты наполнял гнев, а руки – сталь, они рвали врагов на части.
Трупы. Кровь. Грохот. Гнев. Ненависть.
Я знала ноты, но не песню. Она была кровавой, лишенной всякого смысла, кроме убийства. Она резала слух, впивалась в глаза, в…
– Сэл.
Ее голос. Ее рука в моей. Ее глаза… что б меня, ее глаза.
Жизнь не похожа на оперу. Обычно нет. Войны ведутся по глупости, а не из благородства, люди похожи на сорняки, а не на цветы, любовь не побеждает все.
Но этого и не надо. Она не должна никого побеждать. Она должна помогать чувствовать себя хорошо так долго, чтобы ты понял, что хочешь жить. Ради нее. Ради нас. Ради мира, который она хотела построить.
