Так что почему бы не броситься на нее первой.
– СТОЯТЬ!
Развернувшись, я с раздражением отметила, что убиться было бы куда проще, если бы меня перестали, сука, отвлекать.
Песнь Госпожи смешалась с лязгом брони. Сверкая фиолетовым светом в глазах и размахивая клинком в латной рукавице, почтенный судья Келтифан вынырнул из толпы с батальоном стражи за спиной.
– В мой дом проникло великое зло! – проревел Келтифан, и его глаза сузились до щелок. Судья навел на меня меч; сигилы на клинке вспыхнули голубым, и сталь заволокло белым инеем. – Пусть мне пока непонятно, ни как ты сюда проникла, ни какие гнусные дельца намерена воплотить, я знаю, что тебе этого не удастся.
– Сэл, – позвала Веллайн тихо, но жестко. – Что бы ни происходило, не обязательно доводить до кровопролития. Не сопротивляйся. Давай все проясним.
Если учесть, что «все» включало в себя то, как я проникла сюда с помощью мстительного вольнотворца, который планировал украсть имперских боевых птиц с целью напасть на опасные вооруженные силы, в мои планы это не входило.
Разумеется, если учесть, что с одной стороны от меня стояла женщина с мечом, а с другой – мужик с еще большим мечом, отступление пока тоже не планировалось.
Ей-богу, признавалась я себе, обозревая поистине внушительное количество людей, вооруженных куда лучше меня, тут сложно прикинуть вариант, который не закончится тем, что меня выпотрошат.
Кроме одного.
И он явился в виде упавшей на пол тени.
Мой взгляд скользнул к стеклянной крыше. Я увидела нависший над ней силуэт, черный на фоне снега. Я увидела белые трещины на стекле. Я увидела блеск чего-то металлического в темноте наверху.
Келтифан медленно проследил за моим взглядом. Запрокинул голову к крыше.
Как раз, когда та разлетелась вдребезги.
Задребезжало стекло. Закричали гости. Что-то стремительно спикировало сверху с градом сверкающих осколков и приземлилось на Келтифана с лязгом брони и брызгами крови.
Стражники отскочили, Веллайн обнажила клинок, наша стычка позабылась – нечто, сидящее над распростертым телом Келтифана, механически вонзало в него клинок, пока оно не перестало подергиваться.
Обительщик медленно поднялся на ноги. Его мачете покрывала кровь. Его улыбка была широкой, маниакальной. Из-под обрывков повязки пялились глаза.
А из них ярко-алыми струйками текла кровь.
– При-вет, – произнес фанатик безумным голосом. – Мы идем.
– Мы? – осведомилась Веллайн.
Но это было не обязательно.
Они явились одиннадцать секунд спустя.
24. Поместье юн-Атторо
Стены кровоточили.
Ручьями. Струйками. Водопадами.
Из окон. Из дверей. С потолка.
– МОЯ КРОВЬ – ОГОНЬ!
И все кричали.
Обительщики хлынули в зал, размахивая оружием, истекая кровью из глаз и ртов, прорезая себе путь в подогретой наркотиком оргии алой стали. Утонченные, изнеженные аристократы с воплями убегали, стража и вооруженные гости пытались пробиться сквозь них и добраться до врагов.
Столы, превращенные в заграждения, раскалывались надвое под топорами фанатиков. Бокалы летели на пол и разбивались, становясь покрытым винными пятнами ложем для мертвых тел. Иллюзорные оперные певцы продолжали блеять веселые мелодии, выступая фоном для воплей, призрачные тела мерцали, когда сквозь них проносились обезумевшие фанатики.
– ОНИ НА МНЕ, Я ЧУВСТВУЮ!
И я стала целью.
Ко мне, размахивая мачете размером с половину меня, ринулся сектант – здоровенный детина, украшенный дюжиной ран и плюющийся кровью изо рта. На его лице, измазанном алым, горела паника, он бежал прямо по телам.
– ИХ НОГИ ГОРЯТ! СНИМИТЕ ИХ С МЕНЯ! СНИМИТЕ! СНИМИ…
Фразу он не закончил.
Наверное, потому что остался без трахеи.
Пальцы Агне сжались вокруг горла детины, ее глаза сверкнули фиолетовым, в ушах зазвучала песнь Госпожи. Агне оторвала от пола обительщика, который бешено забил по ее руке клинком – на коже не оставалось ни следа, – и глянула на меня.
– Полагаю, вот что стряслось? – поинтересовалась она.
– Агась, – отозвалась я, раскрывая щит и подхватывая подвернувшийся топор.
– Хм. – Агне снова посмотрела на фанатика. – Ты была права.
Взмахнув запястьем, она швырнула обительщика лицом в пол. Череп детины раскололся с влажным треском, по полу заскользили ошметки белого и серого, смешиваясь с красным.
– Все это и правда долго объяснять.
Презрительно пнув мертвого фанатика в ребра, Агне отправила его в полет. Признаю, я впечатлилась – она разобралась с ним, даже не моргнув глазом.
А теперь, если она сумеет повторить то же самое примерно шесть сотен раз, мы, может, выберемся отсюда живыми.
– МЫ ПЕРЕРОЖДАЕМСЯ, БРАТЬЯ!
Наверное.
– В ОГНЕ И СТРАДАНИИ ОН С НАМИ!
Мой взгляд привлекла столешница вдали, на которой стоял еще один фанатик, буквально порубленный на куски, с хлещущей изо рта с каждым словом кровью. Несмотря на все раны, обительщик все равно выглядел гораздо лучше того несчастного пьяницы, чьей отрубленной головой размахивал, словно трофеем, продолжая горланить.
– ОН БЛИЗИТСЯ! РАЗВЕ НЕ ЧУЕТЕ? ЧУЕТЕ…
Остальное я не расслышала. В следующий миг мой слух затопила бессловесная, неблагозвучная симфония. Зал заполнила песнь Госпожи Негоциант.
И пробудилась жуткая мощь.
Воздух позади фанатика замерцал – будто ночь набрала полную грудь и задержала дыхание. А потом из пустоты шагнула она. Невысокая, стройная, словно клинок, с нацеленным в глотку обительщика аметистовым взглядом, холодным и острым.
Но и близко не таким холодным, как ее меч.
Фанатик повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как меч Веллайн – или, если точнее, расплывчатый силуэт, которым он был, – словно призрак проходил сквозь его шею. Даже успел вскинуть оружие, прежде чем его тело содрогнулось и замерло. На шее возникла тонкая алая линия. Фанатик еще раз пошатнулся. А потом его голова упала с плеч и покатилась по полу.
Веллайн едва на это глянула. Она мгновенно переметнула внимание на кишащую внизу рукопашную.
– Вывести гражданских! – крикнула Веллайн. – Те, кто с магией, защищать тех, кто без! Сегодня не умрет ни один имперец!
Она вскинула клинок, фиолетовый, обагренный кровью, и гаркнула:
– ОНТОРИ ТУН ВАТАЛА!
На алых крыльях мы летим.
Имперский боевой клич. Старейший. Первый.
В ответ песнь хлынула сотней голосов.
