Подошел Баюн, и активно закивал головой. — Да, ты прав. Я завтра им так и скажу!
На следующее утро Баюн отправился в думу. Катерину он просто пожалел, и оставил в доме. Бранко и Степан, начали заниматься тренировками, а Катя вычесывала гривы коням. К обеду Баюн не появился, а уж к вечеру, явился страшно раздраженный!
— Обсуждали целый день! Ни до чего не договорились! У бояр свои интересы. Каждому хочется, чтобы в первую очередь его вотчины чистили!
На следующий день, Баюн отправился снова к царю и боярам, и на следующий тоже. Так продолжалось целую неделю. Катерину в один из дней пригласила к себе в покои царица. Когда Катю провели с большую светлую, богато убранную горницу, она увидела множество девушек, и знатных, явно боярынь да княжон, устроившихся у окон, и простых девиц, сидящих по углам. Всё занимались каким-то рукоделием. Кто-то ткал, двое пряли золотые нити. Ещё плели кружева, разные, тонкие и плотные. Вышивали бисером, напоминавшим мельчайшие водяные брызги, вышивали яркими разноцветными шелками. У Кати глаза разбежались! Рядом с царицей Евпраксией сидели приближенные боярыни. Всё осматривали Катерину очень внимательно. После приветствий и представлений, Кате предложили заняться чем-то, чем ей захочется.
— Пока царь да дума всё обдумают, да решат, можно рукоделием себя развлечь. — нараспев, медленно и спокойно предложила царица Катерине.
Вот тогда уж Катя растерялась. Вышивать она умела крестиком по канве с нанесенным рисунком, толстыми шерстяными нитями, но тут-то вышивали гладью, что очень сложно, да шили тончайшим шелком. Бисер вообще был за гранью Катиных способностей, про кружева да ткачество и речи в Катиной жизни никогда не шло. Вот как прядут, она видала. Но, только раз сама самомстоятельно держала в руке веретено, и то, не для прядения. Катерина сразу покраснела, но справилась с собой, вспомнив бабушкины слова:
— Никогда не смущайся, если чего-то не умеешь. Невозможно же всё на свете уметь и знать! Поэтому, если видишь что-то чему научиться не мешало бы, признайся честно, что не умеешь, да и попроси поучить. Согласится человек, хорошо, а то, может и не согласиться, тоже не обижайся, это право мастера. А то бывают такие смешные люди. Не умеет, сам расстроится, на кого-то обидится, надуется, ещё и нагрубит от смущения. И себе настроение испортит, и окружающим.
Поэтому Катерина прямо и честно призналась, что и близко ничего такого не умеет! Хотя, ей очень бы хотелось научится.
Кое-кто из знатных девиц, да и из приближенных боярынь обидно рассмеялся. Но их тут же одернула царица:
— Как не стыдно вам! Она умеет то, что никому в Лукоморье не под силу! И, наверное, в её царстве-государстве нашему рукоделию девочек не учат!
А потом ласково улыбнулась Кате:
— А тебе самой что больше всего нравится? Чему хочется научиться?
— Всё нравится, если честно, но я понимаю, что такому быстро не научишься, тут все такие мастерицы! Да и талант нужен. Мне бы прясть научиться…
Тут уже всем понравилось и то, что сказочница их мастерство оценила, и то, что понимает, что это не просто. Поэтому, когда от прялки Катю застенчиво поманила красиво одетая девушка, все одобрительно закивали. — Да, Авдотья хорошо научит, иди.
Катя старательно тянула кудель левой рукой, а правой пыталась крутить непослушное веретено, понимая, что все на неё тихонько поглядывают, да и посмеиваются. Потом, когда все занялись своими делами под строгим взглядом царицы, задумалась, а, вспомнив бедную избушку вдовы, и её прялку, почти про себя произнесла:
— Крутила нить веретено давным-давно.
И солнца луч светил в окно давным-давно,
И пряжи золотая нить тянулась,
Чтобы изменить простое полотно.
И вдруг веретено качнулось в руке и потянуло нить само, Катины пальцы его не удержали, отпустили, она торопливо щипала кудель, засиявшую на свету золотым облачком, а веретено кружилось само. Нить ложилась тоненькая-тоненькая. Кате бы никогда самой такого не напрясть.
Сначала что-то непонятное заметила Авдотья, и ахнула. Потом все остальные подняли головы и уставились на Катерину. И на пляшущее у её ног веретенце.
— Ой, мамоньки, да что же это делается-то!
— Чего всполошись, как куры! — строгая старшая боярыня решительно встала и подошла, глядя на золотой лучик нити, тянущейся от Катиных пальцев к веретену. — Она сказочница, и во всё, что делает с душой, вкладывает свой дар. Слыхала я о таком, давно, правда, это было. Как вы думаете, появлялись такие вещи, как золотое веретенце, донце, да иголочка-самошвейка?
— Колдовство? — испуганно пискнула младшая из девушек.
— Колдовством можно такие вещи делать, но они не могут принести хорошего. Крутиться веретенце будет, а пряжа померкнет, распадется на волокна. Дерево-то по плодам видно. Если ведьма сделает, то доброго не получишь. А тут, гляньте, красота какая!
Катя отпустила ниточку, веретенце застыло на острие, мягко посверкивая золотом.
— А ну, запусти-ка его заново. — попросила царица.
Катя подобрала веретенце, погладила его ласково. И пустила вновь кружиться. И опять потянулась тончайшая золотая пряжа, наматываемая на веретено.
— Да, это ты можешь меня поучить, а не тебя. — растерянно сказала Авдотья.
— Нет, что ты! Это же не я делаю. Я просто вспомнила одну сказку, где мне веретено очень-очень помогло. А задумалась, и у меня для этого веретенца присказка получилась. И ему понравилась, наверное. — Катя повторила вслух то, что сказала веретену, отчего оно начало кружиться ещё быстрее и радостнее.
— Ой, и складно, да ладно! — царица улыбалась Кате, а потом попросила её рассказать о тот веретене, которое Кате помогло. Катерина, разумеется, не стала говорить о том, что это Степан её завел в тот лес, а всё остальное рассказала. Тайной же это не было.
— Надо же! Ты тварей поганых видела так близко! И тумана не боишься! — протянула побледневшая Авдотья.
— Боюсь, конечно. Там тяжело идти, душно, и никогда не знаешь, кто откуда вылезет. — просто сказала Катя.
— И всё равно идешь? И к нам в туман пойдешь? — загомонили девушки.
— Пойду. — кивнула Катя. — Я же для этого и приехала, только вот что-то долго они обсуждают куда именно ехать.
— Ну, уж то дела мужские, не нашего ума! — важно сказала старшая боярыня. Катя открыла было рот, да и закрыла его. Чего в чужой монастырь со своим уставом идти? Тут про равноправие и слыхом не слыхивали…
Веретенце Катя отдала обратно Авдотье, и когда та его запустила, то с радостью увидела, что и у неё веретено кружится само, стоит его только ласково погладить, а уж пряжа на него ложится золотая, тонкая, лучше и не придумать! Распрощались с ней царица и её приближенные куда теплее и ласковее, чем встретили.
Глава 11. Дума думает, а сказочница сказывает
Опять потянулось время ожидания пока, наконец, Катя, с тоски смотрящая в окно своей светёлки, увидела проходящего мимо воеводу, и потихоньку выбралась из терема. Она попросила перышко одеть её попроще. Обычная одежда, рубаха да сарафан, лапотки и платочек на голову. Вышла за забор, низко опустив голову, и высмотрев воеводу, уже отошедшего от гостевого терема, быстренько его догнала.
