— Куда, куда, а ну-ка застегнись! — Яга бдительно наблюдала за Катериной. — Тебе что велено? Не простыть! Бабушку слушать надо! Она тебе говорила, чтоб ты осторожнее с одеждой была?
— Так жарко же! — оправдывалась Катя.
— Жарко сейчас, а вот Сарма налетит, узнаешь, можно ли доверять тут погоде! — сказал Сивка, принюхиваясь к ветерку.
— А Сарма это что? — решила уточнить Катя.
— Ветер это над Ольхоном. Налетает неожиданно, и очень коварно. Вот по-моему нам с ним сейчас и предстоит встретится. Яга, внимательно! Он порывистый и сильный!
— Не учи ученую! — захохотала Яга. — Нам хороший ветер не помеха, да и плохой тоже!
— Яга, верни меня на Сивку! Я с ним полечу! — взвыл Баюн, оценив перспективы полета с Ягой, которая действительно любила летать в ветреную погоду, а иногда сама ее и устраивала.
— Сиди там! Спустись пониже в ступу и сиди! Там сейчас безопаснее будет! — крикнул ему Сивка. Крикнул потому, что легкий и приятный прохладный ветерок, к которому Сивка принюхивался, буквально за пару минут превратился в ураганный ветер. Катя вцепилась в гриву Сивки и прижалась к нему.
— Держись крепче! Полетим за Ягой. Она со своим помелом с ветром поладит! — крикнул Сивка Кате.
И действительно, впереди оказалась Яга, которая размахивала помелом, разгоняя тугие ветреные порывы, начало казаться, что они летят в узком коридоре, образованном потоками воздуха. Потом Яга со ступой нырнула вниз, Сивка последовал за ней, ветер остался бушевать чуть выше, а они уже летели над озером, подлетая к Ольхону.
Когда Катя улетала из Подмосковья, там было начало лета — влажного, дождливого, но лета. Здесь же бррр, ранняя весна, холодный и кажется прозрачный воздух, трава уже зеленая, но листья на деревьях только — только открываются. Катерина поежилась и потянула молнию куртки повыше. Пролетающая мимо Яга, одобрительно кивнула. Не иначе, имела с бабушкой беседу, и решила контролировать, как Катя одета.
Избегая людных мест, Сивка-Бурка нырнул под какой-то обрыв, плотно заросший кустарником, а дальше, мимо уступов, прямо у воды заскочил за скалу, и оказался в пещере. Вода плещется у самых копыт Сивки, над головой где-то в темноте теряются каменные своды. Пещера длинная и гулкая.
— Сивка, а Горыныч тут живет? — прошептала Катя.
— Нет, что ты! Это только начало пещеры. Яга, не отставай! И подсвети что ли, а то темновато.
Яга вынула перо Жаруси, оно ярко вспыхнуло и осветило ровным теплым золотистым светом и Ягу и ошалелого Кота, опасливо выглядывающего из ступы, и Сивку с Катей на спине, и стены пещеры, почему-то розоватые, а не темные, как думала Катя.
— Это мрамор. — объяснил ей Сивка. — Горыныч, оказывается, всегда мечтал жить в мраморном дворце.
Они летели над водой вперед и сворачивали в бесчисленные ответвления так долго, что Катя, которая пыталась считать повороты и запоминать направление движения, совсем сбилась и запуталась.
— Так, скоро прилетим. — спокойно сказал Кот.
— А откуда ты знаешь? Ты же здесь не был. — удивилась Катя.
— А едой запахло, вот и знает, — рассмеялась Яга.
Еще поворот и Катя увидела, что пол пещеры стал выше, и теперь они летят над ровной мраморной поверхностью, абсолютно сухой и чистой. Кате почему-то всегда казалось, что у логова Горыныча должно быть грязно. А тут такая чистота…
Еще раз повернули и поднялись еще выше, и вот большущая пещера, очень красивая, ярко освещенная. Еще бы, тут сама Жаруся! Она удобно устроилась на стволе дерева, воткнутом между камнями. Отчетливо видны все углы пещеры. Вот и Конек-Горбунок, лежит и крепко спит на охапке сена, величиной с половину стога. Под стогом сидит Волк и разглядывает скатерть-самобранку, Финист, в теплом комбинезоне защитного цвета лежит на спине рядом с Коньком.
Яга мгновенно осмотрела всю эту безмятежную картину, и со свистом пронеслась над стогом, смахнув с него племянничка.
— Даже голову лень было поднять, да? Никакого почтения! Нет бы, поприветствовать тетушку как положено!
— Дорогая, даже скажем так, драгоценнейшая моя тетушка, так никаких фанфар, звуков труб, криков или там прочих сигналов о вашем прибытии не наблюдалось! Почем я должен был знать, что вы на подлете?
— А сердцем чуять? — грозно рявкнула Яга.
— Ах, оставьте ваши выступления, лучше отдохните с дороги. — Финист грациозно встал, отряхнулся и шутливо поклонился всей прибывшей компании.
— Кот, вылазь из ступы, когтями не дери, я сказала, мягко вылазь! Да какое мое дело, чем цепляться? Не дери! А то вон уже какие-то щепки на донце! Твоя работа? — продолжала бушевать Яга.
— Ой не ори, не ори. И так меня запинала, пока летели, не Яга, а одни колени и локти, и страсть какие костлявые. И все по мне, бедному. — ворчал Баюн, заинтересованно разглядывая, что стоит на самобранке.
Бочком он подобрался к скатерти и ненароком слизнул с блюда половину осетра. Потом усевшись на сено, рядом с Волком, урча и чавкая принялся есть. Волк медленно поднял глаза на Катю, и та вдруг сообразила, что все смотрят на нее.
— Добрый день?! — неуверенно поздоровалась девочка.
— Да какой он там, точнее тут, добрый! — с насеста слетела Жаруся и приземлилась на Катином плече. — Никакой он не добрый, а просто никакой! Он нам уже так голову заморочил это змей, что мы ошалели!
— А где он сам-то? — с трудом спросил Кот, проглотив половину того, что держал в зубах.
— Плавает… — меланхолично констатировал Волк. — Он любит плавать при ветре, когда поверхность воды покрыта рябью, а его чешуя переливается золотом! А ночью он любит летать при свете звезд, и слушать шорох света, который отражается от его чешуи! А в метель он любит…
Что любит Горыныч в метель Катя так и не узнала, потому что в Волка прилетел рыбий хвост приличных размеров и громко стукнул ему по лбу.
Волк взлетел на все четыре лапы в прыжке, но Баюна не успел достать, потому, что Кот завис на метле метрах в пяти от пола и ехидно посмеивался.
— Дорогой мой, это известный прием, он просто вас уболтал. И надо ему выразить свое восхищение, сделал он это отлично. Я, конечно, могу лучше, против моего влияния прием «рыбьим хвостом по морде с размаха» не действует, но я профессионал, а он любитель, правда, талантливый!
Волк, успокаиваясь, потряс головой, и потер лапой нос.
— Надо было так сильно?
— Обязательно! Иначе не подействует! И долго он вас обрабатывал? — с профессиональным интересом уточнил Кот.
— По разному. — ответил Финист. — Мне больше всех повезло, я прилетел позднее всех. Сивка оказался маловосприимчивым. И ничего такого не ощутил. Жаруся тоже не особо Горыныча всерьез восприняла. А вот Волку досталось… Он, бедняга, с Горынычем спорить пытался, рассказывал ему, что это долг лететь домой. Угу. И тут совсем началось! Конек в сено закопался, уши заткнул и спит третий день. Как сурок. А Волк впал в транс, на все вопросы отвечал фразами Горыныча, я уж и не знал, как к нему подступиться.
