— Как я туман не люблю, — вдруг сказал Сивка.
— А почему? — спросила Катя.
— В Лукоморье туман часто не уходит, он прокрадывается и наплывает и заливает все вокруг, просачивается везде, а потом остается. И его уже не сдувает ветром, не пугает солнце. Туман густеет, и сказка замедляется, замирает и застывает в нем, а потом ее потихоньку забывают. Тогда туман наливается таким серо-зеленым мутным, поганым цветом. И все. Сказки нет. — Сивка смотрел на огонь, а Катя понимала, что видит он залитые серо-зеленой мутью земли.
Катя поёжилась, и ей показалось, что она слышит печальную мелодию, на которую ложились слова. Кот приподнял голову и внимательно смотрел на нее. А Катя начала обыскивать карманы своего рюкзака, пока не нашла листок бумаги и ей в руку не ткнулся ее любимый карандашик Дубок, который прятался во внутреннем кармане рюкзака, всегда готовый написать все, что она пожелает.
— Куда уходит сказка, в которую не верят?
Однажды поздно ночью закроет сказка двери
Последний раз расскажут, и сказка не вернется,
Не встретит больше звезды и не увидит солнце.
Куда уходит сказка, которую забыли?
Которую так ждали, которую любили,
Тихонько на пороге качнется-обернется,
И будет очень верить, что все-таки вернется.
Стихи легли на бумагу легко, как будто не были написаны только что, а просто вспомнились.
— Это потрясающе! Прочти вслух! — попросил Кот.
— Ты опять слышал, что я думаю? — улыбнулась Катя Баюну.
— Ты очень громко думаешь. — серьезно ответил Баюн. — И очень правильно.
Катя прочла и подняла глаза от листка, удивленная полной тишиной. Все смотрели на нее как-то торжественно, и она даже испугалась и смутилась.
— Баюн, я тебя поздравляю! — сказала Яга. — У нас действительно есть надежда вернуться и восстановить наш мир! Она может найти и открыть ворота. И там навести порядок!
— Я только не знаю как. — расстроилась Катя.
— Нет, не смей переживать об этом сейчас! Твоя песня, она уже есть. И отворяющие слова тоже найдутся. А пока мы просто вернемся в терем и уже не будем бояться тумана. — решительно сказал Сивка.
Катя спала на перине, а во сне видела ворота. Ворота в сказку сплетались из древесных веток, а в следующий миг, они переливались хрусталем, и расползались клочьями белого тумана. Какие же они, эти ворота? И как можно открыть то, что даже не представляешь. А потом во сне объявился Баюн, погрозил когтем туманным клочьям и они исчезли, а Кате Кот велел спать и отдыхать, и удалился куда-то, грациозно размахивая хвостом.
Утром, всё конечно же было совсем не таким. Туман на Байкале был самый, что ни на есть натуральный, и ветром его снесло в два счета. И оказалось, что все спят прямо на виду, на совершенно открытом берегу. Хорошо, что по раннему времени никто еще не наведался на это место. Горыныч проснулся и тут же полез в воду, там увеличился, вызвав водоворот, и поплыл завтракать. Кот сунулся было к скатерти, но был пристыжен коллективом и стал угрюмо собирать перины. Горыныча достали очень просто. Яга громко заявила в пространство, что они уже взлетают, и ждать никого не будут. Из воды тут же показалась чешуйчатая морда с огромной рыбиной в зубах. Заглотнул Змей ее мгновенно, тут же перебрался к своему узелку и заявил, что он давно готов! Катерина отчаянно надеялась, что никто не будет смотреть в небо над Байкалом, и вообще по пути их следования, потому, что очень уже крупные объекты летели совершенно открыто.
Самый крупный объект, разумеется, спокойно лететь никак не мог! Он обгонял всех, потом выяснял, что летит не туда, с шумом возвращался, почти снося всех воздушным потоком от гигантских крыльев. Два раза почти уронил свой узелок, а один раз все-таки уронил, и с воем рванул вниз. К сожалению, поймать на лету сверточек он не успел, и следующий час выколупывал его из какой-то особенно вязкой трясины.
— Как он мне уже надоел! — мрачно заявил Финист, глядя на перепачканного тиной Змея, вытягивающего на твердую землю из болота свои сокровища. — Вот всего-то ничего летим, а смотреть на него уже не могу!
— Ну и не смотри, трепетный ты наш! Да, а на съемки тебе когда? — поинтересовалась Яга.
— Через два дня. То есть даже повода бросить вас тут с этой зверюгой у меня нет. — честно и грустно признался Финист, точно помнящий, что Яга его расписание видела.
— Какая я тебе зверюга? — гневно уточнил Змей. — Я — не зверюга, а дракон!
— Дракон-дракон, ящер ты динозавровый! — усмехнулся Финист, хладнокровно отступая от Змея подальше.
— Так, прекращайте оба! — не выдержал Баюн. — Горыныч, неси ты свои сокровища аккуратнее, раз уж они тебе так нужны, или летать нормально разучился? Как Горбунок, все вихляешься из стороны в сторону. — взаимно оскорбленные Горыныч и Конек-Горбунок хмуро покосились друг на друга. Каждый считал, что летает несоизмеримо лучше всех остальных вместе взятых.
Катя сидела на стволе поваленного какой-то давней бурей дерева и рассеянно слушала препирательства сказочных героев. Она устала и перенервничала. И не очень себе представляла, как дальше смогут жить такие разные и сложные герои, пока у нее не получится их вернуть в Лукоморье. Вот Змей, как его в терем поселить? Терем деревянный, Змей, хоть и обещал уменьшиться и перестать извергать огонь, сам по себе вспыльчивый и может запросто забыть про обещания. В Катином воображении моментально возникло зарево за забором их дачи, и взлетающий в небо огромный дракон.
— Не, так он не решится. — раздался над Катиным ухом голос Баюна. — Он тебя опасается. Ты же можешь его не взять в Лукоморье, да и вообще, сказочников лучше не раздражать. Он понимает.
— Опять я громко думала? — совсем расстроилась Катя. Свои мысли все-таки хочется оставлять при себе. — Ты же говорил, что не умеешь мысли читать.
— А я и не умею. — пошевелил усами Кот. — Само иногда получается, и не со всеми. С тобой вот бывает, что и получается, особенно, если ты так громко думаешь. А сейчас еще и тоскливо. Вокруг тебя столько уныния собралось, что оно тебе скоро совсем настроение испортит. Да, а с чего такое вдруг? Мы же с викторией возвращаемся, сиречь с победой, а у тебя такой вид, как будто конфузия случилась.
— Котик, я вот дальше не понимаю что делать. Ну, возможно, я и найду ворота, а может даже и получится их открыть, хотя я очень сомневаюсь в этом. А дальше? Вы же пришли сюда, чтобы найти помощь, напомнить о сказках, потерялись и ослабли, а теперь просто возвращаетесь, значит, ничего не изменилось?
— Как же не изменилось? Сами-то по себе мы там были и не смогли ничего исправить. Мы же и ушли оттуда для того, чтобы или как-то напомнить людям о себе, но так, чтобы о нас многие вспомнили, и помогли ожить нашему миру снаружи. Или найти сказочника, который сможет помочь оживить сказки в самом Лукоморье. А уж когда схлынет туман, сказки, когда они сильные, живые, могут о себе напоминать сами. Вот захочется человеку достать книжку со сказками, или вспоминается вдруг какая-то, которую и слышал-то в глубоком детстве один раз, и рассказывается детям, а то и внукам. Или ищет человек изо всех сил знакомую книгу в магазине, не важно, что он сто раз мимо проходил, и не видел и не замечал, а вот теперь надо срочно найти, вспомнить, вернуться в детство. А еще мы напомним о себе с помощью твоего деда. Он интервью у меня уже взял.
